болтал. С аппетитом уплетая вкуснейший ужин, я, как всегда, навострила уши. Сначала разговор шёл про последний урожай этого года: что уродилось, а что нет. Потом перекинулся на предстоящую ярмарку в Маргосе: что брать, что не брать, по каким ценам, с кем возможен обмен и на что, в общем, вполне обычные разговоры торговых людей. Но подсевшая к столу супруга хозяина, высокая дородная женщина в тёмно-красном платье, толкнув мужа в бок, развернула разговор в другую сторону:

– Ты лучше гостям про охоту на крокодилов расскажи.

– Точно! Я и забыл совсем на радостях.

За столом загалдели. Всем было интересно, ну а мне тем более. «Крокодилы! Ничего себе! Здесь есть крокодилы, Мозг, слышишь?»

«Слышу я, всё слышу», – донёсся шёпот.

Оказывается, южнее, в поймах рек, впадающих в море, водилось много крокодилов. В особенно жаркие и влажные годы они плодились в огромных количествах. А поскольку такой прорве пищи уже не хватало, то подросший молодняк, да и более взрослые особи, доставляли местным жителям немало неприятностей: нападали на людей, топили лодки рыбаков, заползали в поля и огороды. Вот тогда и начиналась большая охота!

Бросался клич по всем окрестностям, и собирались охотники и просто желающие пощекотать себе нервы. Но это не главное. Для меня интересно было то, что на эту грандиозную бойню нанимали ангалинов. Про них я слышала уже не один раз, но видеть ещё не доводилось. Да где я могла их увидеть? Ангалины жили в море, вернее, не в самой воде, а на островах, которых, оказывается, было великое множество.

Что представляли собой эти существа, предположить пока было сложно. Я поняла только, что это рептилоиды или разумные ящеры. Они понимали человеческую речь, но сами с людьми никогда не разговаривали, хотя Дайк упоминал как-то, что у них есть свой язык, на котором они общаются между собой.

Поэтому, когда зашла речь об этих загадочных существах, я старалась ловить каждое слово. Охота была знатная, как сказал Кадар. «Кроков» убили только в окрестностях Банкора не меньше «окми́ля». Сколько составляет этот «окмиль», я толком не поняла, так как с местной исчислительной системой ещё не разобралась, а спрашивать не рисковала. Я и так выглядела подозрительно для местных, и афишировать полное незнание элементарных вещей не хотелось. Понятно было, что «окмиль» – это много.

– А ангалинов сколько было? – спросил кто-то.

– Я не считал, но рядом с нашей группой из пяти человек всегда был один или два, а групп было около двадцати, вот и считай. Наместник в этот раз не поскупился, отвалил ящерам столько золота, что они его на плоту поволокли.

– А с чего это? – поинтересовался сын Олмана.

– Говорят, что младшенького сынка наместника крокодилы сожрали, а дочка его, на её глазах это случилось, так испугалась, что до сих пор лекари её в себя приводят. Помутнение… – и он постучал пальцем по лбу, – случилось от ужаса. То ли лодка перевернулась, то ли он сам в воду свалился, я не знаю. Но морские чудовища хорошо заработали. Правда, без них, сами понимаете, было бы совсем туго. Ангалины справляются с «кроками» на раз, один несколько охотников заменяет. Теперь в Банкоре года три-четыре точно спокойно будет, пока опять не наплодятся.

Далее, бесперебойно, посыпались вопросы о том, как проходила охота: как выглядит оружие ангалинов, как делили, и почём потом продавали крокодильи шкуры, что говорят в Банкоре о стычках на пограничных островах, и будут ли опять пропускать ящеров в храмы, и много-много о чём другом.

Глава 13

У меня голова пошла кругом и от шума, и от алкогольного напитка, а выпила я кружки три, не меньше, пока доедала ужин и слушала хозяина. За это время помещение заполнилось людьми до отказа, похоже, собрался весь посёлок. Столы раздвинули, на лавки присело несколько мужчин с музыкальными инструментами, а также Скай с гитарой. По краям импровизированной сцены рассадили совсем престарелых жителей. Некоторые были настолько немощны, что полулежали в широких креслах, а рядом пристроились, возможно, дети или внуки.

Этих глубоких старичков было четверо: одна бабулька в ярком платочке и трое дедушек, один из которых, как мне показалось, был совсем плох. Гай встал из-за стола, вышел в центр и смотрелся при этом великолепно. В белой рубашке с широким отложным воротником и чёрном жилете, он выглядел как настоящий оперный певец во фраке. Все притихли.

– Я очень рад, – произнёс он своим бархатным голосом, обводя взглядом присутствующих, – что наш путь в этом году привел сюда, к вам, нашим дорогим друзьям. И сегодня я вижу всех во здравии и радости.

Он по очереди подошёл к престарелым жителям, каждого обнял и лично поприветствовал. Самый древний старичок, бледный и сухонький, прослезился и хрипло сказал:

– Я счастлив, Гай, Голос Окатана, что уйду в хранилище душ под звуки твоего голоса, я дождался тебя.

Гай ещё раз обнял его и махнул музыкантам. Оказалось, что на тех уроках языка, когда он пропевал со мной детские скороговорки, он не пел, а разговаривал и притом шёпотом. Пел он сейчас! И хотя он был один, казалось, что звучит хор, настолько слаженный и стройный, звонкий и чистый, что я поначалу несколько раз оглядела слушателей в поисках тех, кто подпевает. Но певец был в одиночестве.

Народ даже не шевелился. Все застыли, как каменные изваяния. Я тоже закрыла глаза, как и многие. Звуки волшебного голоса проникали глубоко внутрь. Каждая клетка, каждый нерв вторили лёгкой вибрацией, приводя тело в странное воздушное расслабление. Диапазон у Гая, наверно, был безграничным. Я не очень хорошо разбираюсь в вокальных способностях, но он мог петь басом и сопрано, глубоким контральто и звонким тенором и, как я поняла, всеми другими возможными голосами. Но дело даже не в этом, а в том, какое воздействие он оказывал на слушателей.

Сквозь полуприкрытые веки я видела, что все в таком же состоянии, как и я: у некоторых женщин по щекам текли слёзы, дети сидели как мыши, даже самые маленькие, старики с блаженными улыбками лежали в своих креслах. Когда эта длинная красивая баллада о звезде жизни Раматее и её непокорной дочери Эале закончилась и стихли последние аккорды, несколько минут стояла гробовая тишина. Но Гай хлопнул в ладоши – и люди, вздрогнув, начали приходить в себя, как после сеанса гипноза. Может, это и не был гипноз в буквальном смысле, но какое-то трансовое состояние так уж точно.

Я тоже дёрнулась от звучного хлопка и повернулась к сидящей рядом Хейе:

– Хейа, что