– Я никуда не полечу и останусь в Москве, – произношу обреченно. – А если бы имела возможность предотвратить кошмар, в котором оказалась не по своей вине, то сделала бы всё от меня зависящее. Прятаться и сбегать – это не про меня.

Эрик долго трет лицо рукой и закрывает глаза. Я отворачиваюсь и снова думаю об отце. Похоже, его все-таки задержали и он на допросе. Всё указывает на это.

Мы приземляемся через двадцать минут и выходим из здания аэропорта. Я ищу глазами Петю. Прощаюсь с везунчиком и собираюсь уйти, но он берет меня за руку.

– Рина... если совсем в тягость будет, ты знаешь, где я живу. Помочь отцу – не моя сфера влияния, к тому же я без понятия, какие люди за ним стоят и с кем он ведет дела, но тебе в случае чего защиту обеспечу и никого не подпущу. По-дружески, – добавляет Эрик, приподнимая уголок рта. 

Запомнил мои слова, что теперь он во френдзоне? И правильно. Это была не шутка.

– Я редко меняю принятые решения. К тому же хищники мне больше по вкусу, чем травоядные. Если вдруг в прессе снова появится о нас какая-нибудь информация, то знай: это не моих рук дело и не я привлекаю к себе внимание. Нам больше не стоит встречаться, Эрик. Надеюсь, с твоим здоровьем и запчастями всё будет хорошо. Спасибо за честность. Прощай.

Высвобождаю свою руку из ладони везунчика и иду к Пете, который ждет меня у машины. На душе тяжело, а в голове крутятся трусливые мысли: сесть в самолет, улететь подальше от всех проблем и ужасной правды и вернуться, лишь когда всё благополучно разрешится. Но само уже ничего не разрешится. К сожалению.

Оборачиваюсь, потому что чувствую на себе взгляд. Эрик стоит на том же месте и смотрит вслед чуть прищуренными пронизывающими глазами. Травоядное, говоришь? А по мне, самый настоящий и опасный хищник, от которого нужно держаться как можно дальше.

– С ума сойти… Правда, что ли, не трогал тебя? – округляет Жанна глаза.

– Из всего, что я рассказала о поездке, заведенном на отца уголовном деле, моем допросе следователем, тебя волнует лишь, был у нас секс с Эриком или нет? – грустно хмыкаю я, размешивая сахар на дне чашки. 

Нужно заставить себя съесть что-то посущественнее, иначе свалюсь в голодный обморок. Но не могу. Кусок в горло не лезет. 

Жанна внимательно смотрит на меня, затем, словно прочитав мысли, окликает официанта и заказывает мой любимый десерт. Зря. Всё равно весь не съем. Деньги на ветер. 

– Нужно, Рина, – говорит она, заметив мой неодобрительный взгляд. – Не то в голодный обморок спикируешь. Вон как похудела. И про отца мне не так интересно, потому что в новостях только об этом и пишут. Лучше вернемся к Эрику. Ты правда всё еще… девочка? Не разыгрываешь? Чем вы там неделю занимались? Друг на друга смотрели? В голове не укладывается! У Эрика же еще в клубе на лице было написано, что он тебя хочет. 

– Я всё еще девочка, – начинаю раздражаться. – Но, к счастью, это вопрос времени. Скоро перестану ею быть. Дней через десять само рассосется. Или раньше. Или позже. Давай переведем тему, а? – всё же выхожу из себя.

– Сейчас переведем. Дай высказаться. У меня подгорает. В таком случае я думаю, что он испугался. Ну сама посуди, зачем Багдасарову проблемы? Намекнул, что своих хватает, и исчез. Чёрт. Облом, конечно… Я возлагала на него надежды. 

– Ты сегодня в ударе, – удрученно говорю я, опуская глаза в чашку с чаем. – По-твоему, всё завязано только на сексе и физическом влечении? 

– Нет. Разумеется, нет, но как-то грустно у вас закончилось. Возможно, если бы дошло до близости, то это был бы намек с его стороны, что не оставит в беде, а так... Вроде как снял с себя обязательства.

– То есть если бы у нас дошло до секса, то Эрик должен был бы костьми лечь, но решать проблемы незнакомой девчонки и ее отца? И что решать? Папу обвиняют в серьезном преступлении, он признал вину, ему светит срок, и в данной ситуации ему никто не поможет, кроме адвоката и следователя. С Багдасаровым мы договорились еще на берегу, что это просто поездка и ничего больше. Думаю, поэтому он и не стал трогать: чтобы не строила себе воздушных замков и не разочаровывалась в мужчинах, не чувствовала себя использованной. Мне не в чем его упрекнуть. Вообще не хочу о нём думать, тем более говорить. Мы попрощались. На этом всё. 

Обманываю, конечно. Я думаю об Эрике. Нечасто, но бывает, накатывает. Сейчас все мысли в основном занимает отец: безумно хочу с ним встретиться, но это какой-то труднопроходимый квест. Будто я встречи с королевой Англии добиваюсь. Не понимаю, почему следователь не разрешает нам увидеться. Хотя уже начинаю догадываться, в чём причина. Папа не хочет со мной разговаривать?

– Ладно, – вздыхает Жанна. – Закрыли тему, раз не думаешь. А что Алексей Борисович говорит по поводу отца?

– А что он скажет? Папа под следствием, во встрече с ним мне отказывают, на счета наложен арест, на работе смотрят как на прокаженную, шушукаются за спиной. Я с содроганием читаю новости и молюсь, чтобы не было новых смертей. Ощущаю себя так, словно за руку подвела этих людей к могиле. 

– Ты утрируешь. Никого ты к могиле не подводила, ясно? Хватит себя накручивать. 

Официант приносит заказ. Я смотрю на венский штрудель с шариком мороженого сверху, но не могу заставить себя съесть даже половину. Вспоминаю слова Эрика, что если бы его ребенок пострадал и умер по вине другого человека, то он бы наделал глупостей на эмоциях. Наверное, я бы тоже...

– Ты с юристом сейчас встречаешься? – спрашивает Жанна, забирая десерт, когда я отодвигаю от себя тарелку.

– С Иманом. Следователь опять вызвал. Одна я на допросы не езжу. Или с Иманом, или с Зотовым. Зотов сегодня не может. Его нет в городе.

Жанна удивленно приподнимает брови. 

– Неужели Романа Сергеевича не выпустят до суда? А залог заплатить?

– Сумма очень большая. Счета арестовали. 

– Чёрт. Как же всё… сложно.

– Очень. И вопросы следователь задает такие, что волосы дыбом встают. Хорошо, что я и впрямь ничего не знаю. Зотов предложил пока отказаться от дачи показаний против близкого родственника.

Жанна гладит меня по руке, подбадривая. Каким-то чудом я еще держусь. Но из последних сил. 

– Давай вечером посидим где-нибудь? – предлагает подруга. – Тёмыча возьмем. Тебе нужно отвлечься. 

– Хорошо. Только сегодня не получится. У меня ночная смена, – вспоминаю я. – Завтра смогу. 

– Значит завтра. Договорились?

Я киваю. 

Мы прощаемся с Жанной, и я остаюсь ждать Ибрагимова. Это наша вторая встреча с Иманом после того, как я вернулась из Владивостока. Первая была несколько дней назад. Меня вызвали на допрос. Ибрагимов приехал поддержать, хотя и не обязан был этого делать. После остался побеседовать со следователем и адвокатом отца, отдав распоряжение своему водителю отвезти меня домой. Разговор о том, что никакой свадьбы не будет, я решила отложить до сегодняшней встречи.