– Но вы не можете настаивать на этом без позволения аббатисы! – возразил помощник бальи.

– Если игра стоит свеч, то отчего бы и нет?

– Вы что, совсем с ума сошли, мой друг?! Аббатиса – двоюродная сестра самого Папы, близкая подруга Катрин де Куртене и родственница короля! Чтобы ослушаться ее, нужно совершенно лишиться рассудка.

– Обойти приказ вовсе не означает его ослушаться. Мы и не беспокоили послушницу Фуке.

– Но я не могу дать согласие на такую непочтительность… на такую дерзость! – рассердился де Тизан.

– Прекрасно, я повидаю ее один.

– Чтобы затем выставить меня презренным трусом?

– Вовсе нет. Сеньор бальи, вы политик и понимаете всю тонкость ситуации. Что вы можете со мной сделать? Отнять у меня мою «завидную» должность? Уж не думаете ли вы, что я сильно огорчусь, перестав быть «заплечных дел мастером»? Мессир, мессир… вы даже не представляете себе, какое это удовольствие – быть ничем, меньше чем ничем, таким же, как все вокруг. В отличие от тягостной и щекотливой должности старшего бальи шпаги, который вынужден, чтобы угодить королю и его брату, похищать, держать в неволе двенадцать детей, а затем убивать их и мучить… Представьте себе гнев жителей Ножана и даже всего графства.

– Черт возьми, вы что, собираетесь меня шантажировать? – произнес порядком уязвленный помощник бальи. – Это недостойно вас!

– Если уж дело до этого дошло, то почему бы и нет? – шутливо заметил Ардуин, с напускной игривостью пожимая плечами. – В любом случае благодарю за вашу высокую оценку. Недостойно меня, это верно, но не их. Достойными методами сражаются только с достойным противником, противоположное было бы просто безумием. По правде говоря, для нас обоих будет лучше, если вы не станете принимать участие в этом разговоре. Знаете ли, это все равно как влажная и сухая кормилица[133]. Сейчас моя цель состоит в том, чтобы помогать вам.

Помощник бальи выслушал эту тираду с еле заметной улыбкой:

– Черт побери, Венель, представить себе вас в роли влажной кормилицы – значит навсегда потерять вкус к молоку.

И, выдержав короткую паузу, он прошептал:

– Какая жалость, что вы не желаете быть моим другом, для этого у вас есть размах и храбрость. Оставляю вас действовать по вашему усмотрению, мессир Высокое Правосудие, а сам пойду немного размять нижние конечности… туда, где я не перепугаю наших добрых монахинь.

* * *

Ардуин же вернулся в здание для гостей. Там он нашел любезную сестру, которая встретила их немногим раньше. Подойдя к ней, он заговорил с недовольным и немного лукавым видом:

– Мадам сестра… Со всем моим почтением, я удивлен… Впрочем, помощник бальи устал ждать и отправился немного размять ноги…

Монахиня непонимающе подняла брови.

– Я полагал, что понимаю… Мне казалось, что мы должны встретиться с послушницей по имени Маргарита Фуке, которая помогает сестре-копиисту и архивариусу. Может быть, ее задержали какие-то важные дела? Дело в том, что время идет и наша всеми оплакиваемая Анриетта будет предана земле в положенный срок. Поистине бесчеловечно сейчас собирать свидетельства после того, что мы все пережили… Каждый из нас желает лишь одного: молиться в тишине и спокойствии.

Гостиничная сестра колебалась, размышляя, насколько необходимо ей сейчас прервать молчание. Ответ ее был предельно кратким:

– Мессир, это я, в свою очередь, удивлена… Бландин Крезо, секретарша аббатисы, назвала мне только два имени. Я сейчас спрошу ее. Прошу вас, проследуйте в приемную.

Ардуин повиновался, в глубине души радуясь, что все так удачно прошло, и одновременно чувствуя себя виновным в мошенничестве. Ему совсем не пришлось ждать. Прошло всего несколько минут, и в большой зал, переводя дыхание, вбежала молодая женщина. На ней была короткая вуаль послушницы, не скрывающая копну кудрявых волос восхитительного каштанового цвета. Наскоро сделав реверанс, она уставилась на посетителя. Исходящая от нее жизненная сила очаровала Ардуина.

– Мадам, надеюсь, я не прервал ваших занятий…

– О, послушницу постоянно прерывают, мессир, – ответила она.

Это была всего лишь шутка, и Ардуин именно так и принял эти слова.

– Прошу прощения, я не знал, что дни в монастыре настолько заполнены, и тем более благодарен вам за те несколько минут, которые вы согласились мне уделить.

Она еле заметно подмигнула, явно забавляясь ситуацией.

– Я также благодарна вам. Так как я еще не приняла обета молчания, то имею право иногда поболтать.

– Польщен и счастлив предоставить вам эту возможность, – улыбнулся мэтр Высокое Правосудие, настолько уютно он чувствовал себя рядом с этой молодой женщиной.

– Полагаю, речь пойдет об ужасной кончине Анриетты де Тизан? – с любопытством спросила она.

– Верно. Ваша сестра-копиист сообщила мне, что покойная посещала скрипториум, который многим обязан вашей верной руке.

Внезапно приветливое лицо послушницы сморщилось. Она тихо произнесла:

– Мессир…

– Венель. Ардуин Венель.

– Мессир Венель, могу ли я быть уверенной, что мои слова останутся между нами?

– Согласно обязательствам, которые накладывает на меня расследование, я передам их только мессиру де Тизану, ее отцу, взяв с него слово сохранить в секрете, от кого я это узнал. Даю вам слово, сестра, и пусть я буду проклят, если нарушу его.

– Хорошо.

– Что вы на самом деле думаете об Анриетте де Тизан? И, прошу вас, присаживайтесь.

Она уселась напротив него.

– Трудно выносить какие-либо суждения… тем более что я видела ее только в скрипториуме. Скажем так… пылкая набожность Анриетты побуждала ее немного забывать о живых созданиях. Но разве наше старание имеет своей целью помогать Божьим созданиям?

– Сердечная черствость?

– Это ваши слова, – тихо произнесла молодая послушница.

– И она проводила изыскания на предмет жизнеописания святой девы великомученицы?

– В самом деле?

По ее голосу Ардуин понял, что она хочет подтолкнуть его к какому-то выводу, который толком не оформился в ее сознании.

– А, я…

– Она много писала – вот главная причина ее посещений скрипториума, так как бумага, перья и чернильницы находятся там. И, конечно, в кабинете аббатисы. У меня не сложилось впечатления, чтобы она часто просматривала труды, посвященные житию великомученицы. Какой же?