Мужчина молчал уже несколько минут. С тех пор, как я рассказала ему об игре.

– Нет, – откликнулся Горидас, но я явственно ощущала: что-то не так. – Твое участие не проблема. И даже поступки некроманта не опасны.

– Что тогда?

Когда мужчина вернулся, дышать стало легче, словно суровый северный ветер уступил южному.

– Твой отец уже знает об этом. Как и глава рода. Готова к встрече с кем-нибудь из них? – Горидас тяжело вздохнул, и его светло-голубые глаза обратились ко мне.

– Я не думала об этом, – призналась я, а в груди потяжелело.

Мужчина ловко орудовал столовыми приборами, тогда как для меня названия и половины из них оставались загадкой. В столовой академии не надо было знать правил этикета, но, похоже, в семье Райалин сложились иные правила.

– «Породнишься с семьей Лефевр – станешь главой рода» – так сказал Сарманель Райалин твоему отцу перед тем, как назвать имя Даниэля. Он сообщил то же самое и остальным представителям старших семей и намекнул средним, – проявил поразительную осведомленность мужчина.

Я бы удивилась, но вновь ощутила укол недоверия, легкий и мимолетный. Горидас говорил так, будто присутствовал лично при каждой встрече. Кому позволят находиться на важных собраниях могущественного рода? На самом деле ответов немного, но все они означали лишь одно: мужчине доверяли. Подобное доверие всегда чем-то оправдано, и наше соглашение с магом перед ним – ничто.

Под ложечкой противно засосало. Аппетит пропал, и я отложила вилку.

– Они думают, что у меня получится? – негромко спросила у Горидаса.

Необычный приказ, будто подобные вопросы решаются за неделю или две. Но, видимо, глава рода не торопился, не быстрое это дело – передача власти.

Я надеялась, что время терпит. Надеялась, что у меня есть союзник. Полагалась на себя, но теперь… ни в чем не была уверена. Все происходило вопреки моей воле, будто намекая, что мне остается лишь приспосабливаться.

– Сказал бы так, они питают огромные надежды. – Мужчина говорил медленно, словно взвешивая каждое слово.

В столовую вошла Дарина с подносом в руках. Вскоре пустые тарелки перед нами исчезли, а их место заняли блюдца с круглыми пирожными.

Я посмотрела на угощение. Крем нежно-лимонного оттенка пах ванилью, орехами и чем-то еще. Судя по всему, многие ингредиенты здесь похожи на земные.

Разум цеплялся за посторонние мысли, ища отдушину и не желая волочиться под грузом тяжелых дум.

Тишина. Глоток душистого чая. И ненавистный портрет напротив.

– Это голдины, – послышался голос Горидаса, в то время как я невидящим взглядом смотрела на Дарину.

Служанка звенела столовыми приборами, собирая их на поднос. До возвращения леди Ладин девушка останется в доме, дабы соблюсти приличия.

– Что? – рассеянно отозвалась я.

– Десерт, – пояснил Горидас и следом добавил нейтральным голосом: – Ваш дедушка их обожает.

Мой дедушка? По венам разлился холод.

Чувство, будто меня загоняли в клетку. Только прутья в ней не железные и она сама необычной формы – в виде личности другого человека.

– Сарманель Райалин. Вам стоит запомнить его имя, – холодно продолжил мужчина.

Почему Горидас напоминает мне дерево? Крепкое, надежное, но со слоем снега на ветках. Отстраненность, вежливость, жесткость. Он держит дистанцию. Это из-за присутствия Дарины или теперь всегда будет так?

Червячок обиды тихо зашевелился внутри, заставляя сполна ощутить свою глупость. Я улыбалась ему, искренне радуясь возвращению, но наткнулась на непроницаемую стену.

Дарина вышла из столовой, и я наконец спросила:

– Горидас, а почему именно Даниэль? Он же не единственный некромант в академии. – Договорив, я положила кусочек пирожного в рот. Сладкий ягодный вкус расползся по языку. Наверное, он был прекрасен, но не для меня. Я никогда не жаловала десерты, отдавая предпочтение мясу.

На пару секунд лицо мага сделалось задумчивым.

– Я не могу сказать, – опустил он взгляд и отстраненно добавил: – И для тебя это не имеет значения.

Я ослышалась? Но последняя фраза незатихающим эхом продолжала звучать в голове, убеждая в обратном.

Вдох-выдох. И я совладала с собой, остановила рвущийся наружу возглас.

Как же несправедливы и неправильны окружающие меня люди и обстоятельства. Я не могла возразить и ввязаться в спор, только не с Горидасом.

«Что мне делать?» – Я задавала этот вопрос уже множество раз. Он служил катализатором, пробуждал ум и интуицию.

«Не стать обузой. Не доставлять проблем», – нашелся простой ответ.

– Ладно, я поняла, – бесцветно сказала, разглядывая желтую прослойку крема между коржами.

Неожиданно я осознала, почему сомнения не переставая грызли меня, стоило отыскать тайник Конкордии. Боялась потерять контроль. С одной стороны, было бы разумно рассказать обо всем Горидасу, и он разберется – найдет способ прочитать дневник, отыщет комнату или дом, запираемый тем аляповатым ключом. Но что останется мне? Страх? Мнимое спокойствие?

«Поэтому будь умной девочкой, не глупей». – Как же меня взбесили эти слова, сказанные свысока. Внутри бушевала ярость, подогреваемая бесстрастным видом некроманта, словно углями. Но теперь она утихла, затаилась, и я испытала нечто отдаленно напоминающее благодарность. Совет, сказанный в столь провоцирующей форме, оказался полезным.

Игра, совместная команда – действия Даниэля сделали меня значимой. Бунтующая гордость закрывала от меня сей факт. Она ослепляла и не давала понять, что не только лишнее внимание могло принести проблемы, но и его отсутствие.

Надо пересмотреть отношение к Лефевру…

– Я наелась. Спасибо. – Рывком поднялась из-за стола, сопровождаемая надрывным скрипом отодвигаемого стула. – Еще многое надо выучить. Скоро проверочные.

– До завтра, – равнодушно отозвался Горидас, сидящий с прямой как палка спиной.

– До завтра, – повторила я и, стараясь не сорваться на бег, направилась к выходу из столовой.

В Холиральской академии была пятидневка, и я ждала выходных как манны небесной, но они принесли разочарование. Я не знала, куда себя деть. Могла найти, на что потратить вечер, но не целый день. Собственные мысли жгли меня изнутри, ноги зудели, будто просили хорошей пробежки, и я решилась навестить Дарлу.

Повесив рюкзак на плечи и сообщив, что ушла к подруге, я отправилась к привратнику. Если у Горидаса и возникли вопросы, задавать он их не стал. Я много думала над нашим разговором за ужином, встреча с отцом Конкордии страшила меня. Но, с другой стороны, дочь перед родителем не провинилась, наоборот, заслужила похвалу. Мысль об этом заставляла кривиться от отвращения, и совсем не к Лефевру, а ко всем и вся, что сами потеряли совесть и понимание, а теперь уничтожали все хорошее в других.