— Лёх, нам надо поговорить.

Зорин настороженно повернулся ко мне, уловив доселе незнакомые ему нотки в моём голосе.

— Та-а-а-к, Солнцева, ты меня пугаешь, — друг отложил лопатку и присел за стол следом за мной. — Я тебя очень внимательно слушаю.

— Не перебивай только, хорошо? — дождавшись ответного кивка, продолжила. — Я такая дура, Лёш. Спустя кучу времени я наконец-то заметила, что нравлюсь тебе. Не как друг.

— Жень… — попытался вклиниться в мой монолог Зорин, но был остановлен моим гневным взглядом.

— Ты пообещал не перебивать. Я сейчас не понимаю, как могла не заметить, что френдзоню тебя. Да блин, Лёш, я ведь даже представить не могла, что ты ко мне что-то испытываешь! Я же совсем не такая, как все твои девочки! Короче… — замолчала, понимая, что произнесенные слова едва ли похожи на понятную речь, сумбур какой-то. — Лёш, я тебя люблю, но исключительно как лучшего друга. Люблю как своего второго брата. Я не хочу, чтобы ты тешил себя какими-то надеждами, не хочу ощущать себя так, как сейчас. Мне тяжело об этом говорить, но… тебе нужно сделать выбор, Лёх. Либо мы общаемся, как друзья, и ты избавляешься ото всех иных мыслей в отношении меня, либо, если ты не можешь этого сделать, то… тогда нам стоит прекратить близкое общение. Я не хочу делать тебе больно.

Зорин слушал, не отрывая от меня внимательных карих глаз. Я видела, как каждое произнесённое слово ножом режет его, причиняя боль. Но рано или поздно мы должны были поднять эту тему.

— Что ж, правда на правду? — хмыкнул Алексей. — Да, ты мне очень нравишься. Начиная общаться с тобой, я и не думал, что это общение перерастёт в нечто большее. Но ты не замечала моих знаков внимания. А сказать напрямую значило разрушить нашу связь… я привык к тебе, Женя, и не представляю свою жизнь без твоих подколок. Ты не замечала меня, я бесился… и находил новых баб. Дурак, — он горько усмехнулся. — Думал, что однажды ты меня приревнуешь и окажется, что я тебе не безразличен. Но как видишь, я ничего не добился. Когда появился этот придурок Державин, я понял, что теряю тебя. Ты бы видела себя, Женя! Как ты о нём говорила! Сколько эмоций он в тебе вызывал. С этого всё и начинается. Сегодня вы ненавидите друг друга, а завтра эта ненависть приводит к жаркому сексу.

— Лёш! — вспыхнула я.

— Я знаю, о чём говорю, Женя. Поверь моему опыту. Именно так у нас и закрутилось с Наташей. А знаешь что? Ты даёшь мне выбор, а сама? Что бы ты хотела сама? Сможешь общаться со мной, как раньше, зная теперь всю подноготную? А, Женька?

— Не знаю, — честно призналась я. — Мне бы хотелось…

— Но… ох уж это но! Вот и я не знаю, Женя. Давай возьмем паузу. Нам обоим нужно подумать обо всём. Давай позавтракаем и поедем к Палычу. Дальше видно будет, что да как, — резко сменил он тему.

Завтракали в полной тишине. В воздухе висело напряжение от недосказанных фраз, от длительного непонимания между нами. Я не хотела терять друга. Но кажется, уже потеряла.

Мы молчали и по дороге в бокс — Лёша попросил отвезти его, но на вопрос о том, где его «Форестер», не ответил. Странно. Серебристого автомобиля не оказалось и в сервисе, хотя Зорин никогда не отгонял его в другие мастерские. Неужели продал?

— Какая кошка между вами пробежала? — нахмурился Палыч, едва мы зашли в бокс.

Я пожала плечами. Стоит ли объяснять всё то, что происходило между нами с Зориным?

— Я «ходовку» собирать, — с порога заявил Алексей и, нарушая нашу традицию о начале дня с чашечки кофе, ушёл в раздевалку.

Кажется, это будет тяжелее, чем я думала…

— Жень, ты-то мне хоть скажи, что случилось? На тебе лица нет, у Зорина вообще нос расквашен, — Палыч насыпал в мою кружку растворимую арабику и залил кипятком. — Посиди со мной, составь компанию. — Сунул в мои руки напиток, не оставляя возможности отказаться.

Устало опустилась в кресло напротив Игоря Павловича и подула, чтобы не обжечься при первом глотке.

— Если честно, я не хочу это обсуждать.

— Ах вот оно что, — хмыкнул Палыч. — Любовь случилась, да? Что ты так на меня смотришь, Женька? Я полвека уже живу — и глаза у меня тоже имеются. Ладно, лезть я в ваши дела не буду, это вы сами разбирайтесь, дело молодое…. Ты вот что мне лучше скажи… Ты на этап поедешь?

В этом весь Палыч, за то мы его и любили — он никогда не лез не в своё дело. А в случае надобности мог легко отвлечь другими темами. То, что мне сейчас нужно.

— Нет, скорее всего. У нас аккредитация на «Формулу-1», в Сочи поеду.

— Ответ неправильный, — улыбка Палыча растянулась от уха до уха.

— В смысле? — не поняла я.

— Со мной связались новые спонсоры, готовы предоставить финансирование на этот этап, следующие — по результатам. Я предлагаю тебе поехать со мной.

— Фотографом не могу, — прихлебнула горячий кофе. — «Формула» в те же выходные проводится.

— Нет, Женя, пилотом.

— Что? — вскинула на Палыча ошалевшие глаза. — Пилотом?!

— Пилотом-пилотом, — осклабился мужчина, довольный моей реакцией. — Пора давать дорогу молодому поколению. Так уж и быть — ты за баранкой, а я тебе подмогу, штурманом. Но только первые этапы! А дальше сама себе экипаж собирай.

— Игорь Павлович, а на чём?

— Ну что за глупые вопросы, Женечка? Конечно, на моей машине. Ладно, вскрою все карты — спонсоры хотят примелькаться. Это их условие финансирования. А что поможет примелькаться лучше, чем девушка-пилот?

…могла ли я хотя бы несколько дней назад представить, что у меня появится такой шанс? Шанс исполнить свою мечту. Естественно, я пребывала в небывалой эйфории — события последнего дня наглухо меняли всю мою жизнь. Я не смогла отказаться от предложения Палыча не только из-за своей мечты. Но и из-за того, что это стало бы отличной возможностью развеяться и отстраниться от ситуации — от Державина, от Зорина, от проблем в холдинге, ото всего.

С этого момента все разговоры были только об этапе. Мне с огромным трудом удалось договориться с Тёмой: главред, конечно, оказался рад за меня, но поездка в Сочи отменялась, в связи с чем ему срочно пришлось искать другого фотографа. Но зла он не держал — понимал, как важно для меня стать частью мира ралли.

Со всеми подготовками и тренировками забылись и проблемы с агрохолдингом, и вечерняя встреча с любителями «гелендвагена». Всё отошло на второй план.

Алексей меня игнорировал. Нет, если дело касалось автосервиса, то он без проблем обращался ко мне, советовался или просил помочь, но близкое общение сошло на «ноль». И я не могла его винить. Сама допустила эту промашку, и теперь мне расплачиваться за свою слепоту многолетней дружбой.

Неделя пролетела как один миг — дни сменяли друг друга, словно картинки в сумасшедшем калейдоскопе, и вечерами я едва доползала до кровати, если возвращалась ночевать. Но как бы то ни было, к моему сожалению, я не могла избавиться лишь от одного. От мыслей о Державине. Они давали о себе знать и днём, когда мы с Палычем ускоренно учились работать в команде, катаясь по всевозможным маршрутам, и когда я засыпала мёртвым сном. Сны, яркие сны с похожими сюжетами стали моим неотъемлемым спутником. Из-за этого я ни черта не высыпалась и в какой-то момент мне начало казаться, что от перенапряжения и хронической усталости у меня просто едет крыша.