Долан умудряется удержаться внутри и его накрывает ткань.

Выплюнув попавшую в рот траву, отряхиваюсь и помогаю выбраться стрелку. Тил шарит вокруг в поисках своего мушкета.

— Хорошо полетали, конечно. Черта с два я еще полечу с тросом не из металла! — Я раздраженно пнул канат, что длиной змеей уходил в сторону города.

К счастью, до позиций войск Шорта было намного дальше, чем до наших. Вооружившись и забрав порох из сундука, мы бодрым шагом направились обратно. Всё же, Шорт мог бы догадаться отправить патруль с целью посмотреть, что же тут у нас упало, а значит надо не только добраться до города, но и собрать отряд для эвакуации шара. Отдавать свою новую игрушку жирдяю я не собирался.

Приподнятое настроение от удачной посадки было у меня до тех пор, пока мы не добрели до конца каната.

Вопреки ожиданиям, он не порвался от плохого качества. Не перетерся обо что-нибудь.

Глядя на него у меня не оставалось сомнений.

Он был перерезан.

Глава 14

Городская тюрьма не предназначалась для долгого содержания людей, однако, никогда не пустовала. Редко какой заключенный сидел дольше недели, ведь в таком случае их требовалось хотя бы иногда кормить. Зачастую уже через два-три дня заключенный либо платил штраф и выходил на свободу, либо его казнили. В отличие от остальных вассалов Первого Герцога, Шорт редко продавал заключенных на работы. Если требовались люди, он просто брал случайных бедняг из деревень, а не даровал такое «прощение» провинившимся.

В общем, темница не была местом, пригодным для длительного проживания. Сырость. Плесень. Вонючая груда соломы в углу, в которой водились вши. Место, совершенно недостойное аристократа... Но именно аристократ тут и находился.

Закованный в деревянные колодки Казимир каждый день ждал, когда его выкупит отец... Или хотя бы, когда его вызовут на допрос — но всё тщетно. Угрюмый тюремщик игнорировал все вопросы, что задавал ему Казимир. Два раза в день он приносил невкусную баланду в деревянной миске, кусок черствого хлеба и кружку воды.

В камере не было даже элементарных удобств, приходилось пользоваться ведром... Это было особенно тяжело, учитывая натуральный чурбан, что скреплял ноги и вынуждал передвигаться прыжками. А уж о таких вещах, как ванна, Казимир и вовсе не мог мечтать.

Его коллеге, что храпел в соседнем углу, он бы тоже не помешал, но бывшего начальника стражи вонь нисколько не волновала. Как и Казимир, он застрял здесь, ожидая решение Лорда, но казалось, что про них все забыли. Лишь тюремщик, что приносил еду и опорожнял ведро, был доказательством, что это не так, и внешний мир всё еще существует.

Для Казимира, что никогда не любил сидеть в четырех стенах, отсутствие информации было чуть ли не хуже, чем всё остальное. И вши, и смрад, и баланда — всё это можно было вытерпеть, если ты знаешь, что отец тебя вытащит. Что ведутся переговоры и вот-вот придет выкуп, после которого можно будет забыть всё, как страшный сон. Но сон не кончался, он был бесконечным. День тянулся за днем. Бормотание спятившего начальника стражи. Копошившиеся в волосах вши. Урчание в желудке.

Лязгнула решетка. Настал его любимый момент дня, пришел тюремщик.

На каменный пол плюхнулась миска с баландой. Водянистую и безвкусную жижу венчал ломоть хлеба и деревянная ложка.

— Мой отец уже ведет переговоры? — Спросил Аристократ без всякой надежды. Он спрашивал каждый раз, но тюремщик никогда не отвечал.

Но сегодня... Хмурый мужичина плюхнул еще одну тарелку перед своим бывшим начальником и повернулся к нему.

— Жри давай, не болтай. Иначе будем кормить раз в день.

— Хорошо, хорошо... я молчу. — Быстро пошел на попятную Казимир, внутренне разрываясь от злости. Пусть он и проиграл, но это же не значит, что всякий плебс может обращаться с ним, как с обычным человеком! Как только он выберется — тюремщик поплатится за свои слова!

Он быстро зачерпывал ложкой баланду и подносил ко рту. В колодках делать это было неудобно, но он приноровился. Рядом чавкал одутловатый начальник охраны. Его руки были закованны в цепи, поэтому есть ему было бы куда проще, но этот опустившийся человек не утруждал себя столовыми приборами. Он жрал прямо из миски, как цепной пес, и ошметки баланды летели во все стороны. Отвратительное зрелище.

Казимир старательно подбирал из миски остатки еды. Выхлебать их было бы проще, но он не собирался опускаться на один уровень с этим животным!

Наверху раздался громкий взрыв. Потом еще один и еще. Им аккомпанировали далекие хлопки, словно толпа великанов аплодировали чему-то. С потолка на аристократа посыпалась крошка и кусочки плесени.

— Что это? — Спросил он у тюремщика, но тот молча забрал посуду и вышел, заперев за собой дверь.

Хлопки продолжались еще минут десять, пока не затихли.

Да что там происходит, провалиться мне в бездну!

Казимир задумался, внимательно осматривая дверь. Она вся была из дерева, специально, чтобы он не мог её выломать, но... Цепи на руках и ногах начальника стражи были из железа! Он мог выломать дверь с помощью его тела, только... Что дальше? Вдруг его схватят? Вдруг убьют? Нет... Лучше оставаться тут и ждать выкупа. Он был уверен, что отец про него не забыл и скоро спасет его.

В коридоре раздались голоса, и аристократ спешно прильнул к двери. Сквозь щель он увидел, как двое солдат тащат закованную в цепи с головы до ног девушку. Декольте в её броне было настолько большим, что виднелась грудь. Длинные ноги едва прикрывала кольчужная юбка. Разумеется, сражаться в такой защите было плохой идеей — по обнаженной голени текла кровь.

— Нет, не к ним. Баба, как-никак... в соседнюю камеру! — Приказал тюремщик и солдаты затащили её в камеру напротив. Уложили на солому и закрыли решетку.

Дверь в камере новой узницы была свежевыструганной и деревянной, как в их камере. А напротив, состояла из толстых железных прутьев, чтобы можно было легко увидеть, что творится внутри.

— Мисс! — Неуверенно позвал Казимир. Необычный наряд и тот факт, что он не видел этой девушки раньше — заставили аристократа быть вежливым.

Но девушка лежала без сознания и никак не реагировала на его слова.

Зато отреагировал начальник стражи.

— Я не мисс! — Истерично завопил боров и ударил головой каменную стену. — Я не мисс! Не мисс!

— Не к тебе обращался, холоп! — Разом