Я не видела плоть родных, истерзанную клювами птиц, как и лицо баронессы, изуродованное моим ножом. Я видела только волосы, плавно развевающиеся на ветру.

К горлу подступил комок.

– Я люблю вас… Никогда не забуду. И вы, где бы сейчас ни были, не забывайте меня. Я отомщу за вашу смерть и скоро приду. За маской Дианы я прежняя Жанна. Ваша дочь и сестра. Навсегда!

Меня охватило неудержимое желание поговорить с ними. Моими родными. Как в далеком детстве. Послушать советы папы. Поспорить с мамой. Услышать хоть одну шутку Бастьена. Или проповедь Валера.

– Клянусь, буду мстить до конца, до самой смерти. У меня только один-единственный шанс. Один смертельный удар. Я хотела нанести его тому, кто отрубил вам головы. Но я убью того, кто приказал их надеть на колья.

Шанс из тысячи? Из миллиона? Я понимала безумство плана. Как мне убить тирана, который правит Вампирией уже три столетия?

Я достала карманные часы мамы. Они всегда со мной, как талисман на удачу. В ночном свете их бронзовая поверхность тускло поблескивала. Я, которая никогда не была суеверной, испытала сейчас внутреннюю потребность в каком-нибудь знаке свыше.

– Мои дорогие. Говорят, Нетленный приказал насадить вас на колья, чтобы унизить. Но знаю: вы вернулись, чтобы охранять меня. Стоять на страже. Если бы только вы могли протянуть руки с вашего наблюдательного пункта и поймать ворона из Клермона.

Я напрягла слух в безумной надежде услышать голоса, погасшие навсегда. Но ничего не услышала, кроме ветра, скрипа карет и приглушенных скрипок из замка…

…но что это?

Легкая мелодия пробивалась сквозь веселый мотив менуэта с далекого праздника. Мелодия простая и грустная… Она приближалась. Да, я слышала ее в темноте. Меланхоличные звуки гармоники на крыше!

Отшельник из «Гранд Экюри»! Я помнила его пещеру, фонарь, груду полуразгрызенных человеческих костей на столе… и рядом губную гармонику, неуместную в том страшном логове.

Охваченная страхом, я поспешно закрыла окно и бегом вернулась в дортуар.

* * *

Отшельник из «Гранд Экюри» все еще бродит вокруг!

Эти пугающие мысли разбудили меня.

В залитой солнцем комнате вчерашняя ночь казалась призрачной. Трудно представить чудовище, обитающее в этих идеальных стенах.

– Ты совсем бледная, – заметила Наоко за завтраком. – Все в порядке?

Судя по помятому лицу подруги, у нее вновь была бессонная ночь. Но ее беспокойство тронуло меня.

– Проблемы пищеварения, – солгала я.

– То же самое, – присоединилась к разговору Поппи. – От одного запаха французского кофе сводит живот. Я всегда находила его отвратительным, но сегодня он хуже, чем когда-либо… Думаю, вчерашний пирог с омарами был несвежим. Фу! Меня всю ночь пучило.

– Очаровательно! Вся элегантность английской леди налицо… – Наоко закатила глаза.

Поппи разразилась смехом:

– Не будь ханжой! Это лишь доказывает, что я все еще жива и не трансмутирована в вампира. Но это скоро произойдет, девушки, обещаю.

Наоко разумно воздержалась от комментариев. Поппи, похоже, была далека от таких предосторожностей. Как и большинство смертной знати, она стремилась попасть в высший эшелон… И свое восхождение намеревалась пройти с помощью «Глотка Короля».

Начался новый день пыток. Каждый раз, когда пол за дверью класса скрипел, у меня замирало сердце. Камердинер пришел предупредить меня о прибывшей почте? Или Главный Конюший, уже ознакомившись с ней, собирался раскрыть мой обман? Но дверь оставалась закрытой. Шаги удалялись.

Остаток дня тоже не принес никаких новостей: из рефектуара в Оружейный зал, затем на ужин в парадный. И снова я шла в постель в тревожных ожиданиях, не в силах заснуть. Как и вчера, ждала наступления полуночи, чтобы выбраться из удушливой тюрьмы кровати с балдахином на свежий воздух. Иначе задохнусь!

Войдя в умывальню, я удивилась: окно было открыто. Насторожившись, я замерла в дверном проеме, сканируя темное пространство. Легкий шорох привлек внимание. На каменном полу стояла перевернутая плетеная корзина. Внутри что-то шевелилось. Я тихонько закрыла дверь и покрутила кремневое колесико трутовой зажигалки, чтобы поджечь масляную лампу на краю ванны.

Здесь прошлой ночью я просила послать мне знак. Возможно, это он?

Между сплетенными прутьями в мерцающем свете лампы, кажется, мелькнули блестящие черные перья… Да, перья ворона!

Пойманная птица не билась в корзинке. Я осторожно приподняла уголок. Прирученный ворон, не пытаясь улететь, позволил прикоснуться к себе. На левой лапке висел узкий кожаный чехол. Я осторожно сняла его и положила птицу в корзину.

В маленьком футляре лежала свернутая бумага библ[25], едва ли шире моего мизинца. Настолько тонкая, что можно ее размотать на добрых тридцать сантиметров.

Вся жизнь Дианы де Гастефриш, записанная каракулями, теперь в моих руках. Дата ее рождения – 5 мая 281 года. Дата крещения. Титулы и награды, которые она унаследовала. А также родословная на протяжении двадцати поколений. Документ заканчивался бумажной виньеткой – гравюрой с изображением баронессы. Я сразу узнала репродукцию портрета, написанного рукой брата. Ту самую, что видела в усадьбе в роковую ночь: возвышенная красота, приукрашенная кистью влюбленного художника.

– Бастьян, ты поймал ворона? – прошептала я, глядя в открытое окно на главные ворота.

Рассудок твердил, что это невозможно. А сердцу хотелось верить, что дорогой брат за гранью смерти протянул мне руку помощи!

Я поискала глазами его голову в темноте. Но там ее больше не было. Как не было ни Валера, ни родителей, ни баронессы. Пять чудовищных трофеев исчезли с острых пик.

Лишь далекие небесные светила равнодушно сверкали в ночи непостижимым блеском. Где-то сейчас в своей обсерватории Король Тьмы наблюдал за их вечным движением. Внезапно показалось, что бездушные звезды внимательно смотрят на меня… Словно это само – ночное небо в паутине созвездий жадно следило за мной блестящими глазами, готовое поймать в свои сети заживо…

Я поспешно прогнала ощущение беспричинного страха, пока оно не заморозило мысли. Может, головы отдали на съедение сторожевым псам? Это было бы верхом бесчестия.

Я высоко подняла лампу, всматриваясь в бездонную темноту снаружи. Ореол мерцающего пламени осветил блестящие плиты пола, комод… и внешний подоконник, на котором лежали пять сфер. В полумраке я приняла их за цветочные горшки, подобные тем, что украшали окна Больших Конюшен. Только теперь поняла: это головы!

Выстроенные в ряд теми же руками, что поймали ворона…

Руками, усеянными швами!

Задыхаясь, я взмахнула лампой: