Мы сумели управиться до наступления нового, 1950 года. Встречать Новый год Марине предстояло не в заснеженной Москве у ёлки, а в Лос-Анджелесе среди пальм и у относительно тёплого моря, так как предстояла ещё озвучка картины. За эти месяцы она стала настоящей любимицей всей съёмочной группы, а приезжавшая как-то на площадку Кэрол с округлившимся животом не без ревности поглядывала, как её выглядевший счастливым муж щебечет с русской актрисой.

Очаровательную девчушку Кэрол родила в конце января. На тот момент съёмочная группа была как месяц уже распущена по домам, включая отплывшую на родину Ладынину, а фильм полным ходом готовился к премьере, до которой оставалось всего ничего. В СССР и США дата была назначена одна и та же – 10 марта 1950 года. Ровно спустя шесть лет после подписания Германией капитуляции во Второй мировой.

К тому моменту моя киностудия уже удостоилась своих первых «Оскаров». Всего одним ограничился «Тутси», два отхватил «Молчание ягнят», в том числе Хамфри Богарт за лучшую мужскую роль, хотя в кулуарах слышались негодующие голоса, мол, куда это годится, приз вручили актёру, сыгравшему каннибала. Знали бы они, про себя усмехался я, что в параллельной истории Энтони Хопкинс тоже отхватил свой «Оскар» за роль Ганнибала Лектера. А вот «Спасти рядового Райана» собрал сразу пять наград киноакадемии, включая статуэтки за «Лучший фильм» и за лучшую режиссуру. И это при отсутствии звёздных имён на афише, за исключением разве что режиссёра. С неплохим дебютом меня поздравили даже коллеги-конкуренты, включая Джека Уорнера.

Впрочем, немаловажным фактом были и коммерческие сборы. Да что там, для меня, как человека, привыкшего считать деньги, они стояли практически во главе угла каждого моего проекта. В любом случае я планировал поддерживать планку, регулярно снимая картины не ниже определённого уровня. Пусть их будет выходить с десяток в год на фоне сотни проходных, но это станут работы, которые люди будут с удовольствием смотреть и через тридцать, и через пятьдесят лет. А может, и века спустя!

На время съёмок мне и впрямь пришлось частично забросить свой бизнес, в том числе касающийся моих СМИ. Там вроде всё было отлажено, у каждого телеканала, радиостанции и печатного издания имелся свой руководитель, еженедельно присылавший мне отчёты о проделанной работе. Все работали в плюс, особенно телевизионщики.

А между делом Гувер попросил меня на моём «Первом канале», называвшемся по-английски Channel One, запустить еженедельную программу, рассказывающую о работе ФБР. В каждом выпуске, по его словам, ведущий в кадре должен рассказывать об очередном успехе сотрудников Бюро, о блестяще проведённых операциях и знакомить телезрителей со структурой ведомства, чтобы люди знали, что их покой охраняют такие же простые американцы, как и они, только со значком и пистолетом.

– Если работа полиции в большинстве случаев видна невооружённым глазом, то наша деятельность обросла массой слухов и домыслов, – говорил мне Гувер. – И домыслов зачастую весьма негативного оттенка: нас порой сравнивают чуть ли не с облечённой государственной властью мафией. Такие мифы мы и должны развеивать с помощью нашей передачи. Моё лицо тоже пусть периодически появляется в кадре, чтобы люди не забывали, кто руководит всей этой махиной, находящейся на службе закона. Всю нужную информацию мы сами вам будем предоставлять, плюс ваши люди с кинокамерами могут получить доступ туда, куда простым смертным вход запрещён. Вплоть до съёмок наших спецопераций, естественно, исключая серьёзный риск для жизни и здоровья оператора. Уверен, это будет иметь успех у телезрителя. Вы понимаете, Фил, о чём я говорю?

Я-то прекрасно понимал, особенно после того, как директор ФБР обмолвился, что не против как-нибудь взять в руки Библию Джефферсона[6]. То есть выдвинуть свою кандидатуру на следующих выборах в конгресс от округа Колумбия. Ага, видно, тесно стало Гуверу в прежних штанишках, решил попросторнее подыскать. В моей-то реальности он как был директором ФБР, так на этом посту и почил в бозе. Теперь, судя по всему, готов передать свои дела Толсону. И у них может возникнуть неплохая связка, когда один помогает другому. А тут я ещё типа в их команде, рупор, так сказать.

Уже в который раз у меня возникло желание послать Гувера с его предложениями куда подальше. И в который раз я вынужден был с улыбкой согласиться их принять. У этого сукина сына имелись серьёзные рычаги, чтобы на меня давить. Но при этом он блюдёт принцип кнута и пряника, так как в обмен на помощь в пиаре его кандидатуры на выборах в конгресс он намёками дал понять, что я не буду забыт, и мой бизнес в его округе будет иметь режим наибольшего благоприятствования. Что ж, и на том спасибо.

В итоге весну мой ведущий телеканал встретил с новой получасовой программой «Время действовать!». Название предложил сам Гувер, я на это только мысленно махнул рукой: чем бы дитя ни тешилось…

Естественно, я не мог смотреть сквозь пальцы на то, какого качества продукт выдаёт мой телеканал в прайм-тайме, поэтому в работе над первыми выпусками принял самое непосредственное участие. Например, вместе со съёмочной группой ездил в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне, где мы в кабинете Гувера записывали его обращение к телезрителям. Получилось, на мой взгляд, несколько пафосно, но в общем-то терпимо.

Самое интересное произошло, когда группа уже уехала, а Гувер попросил меня задержаться. Сразу вспомнилось бессмертное: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться».

– Виски будете? – спросил он и, не дожидаясь ответа, плеснул в два стакана, один из которых протянул мне. – Нужно отметить новый проект, обмыть, как говорят у вас в России.

– Ну, к России я имею самое опосредованное отношение…

– Да ладно, Фил, уж передо мной можете ваньку, как опять же у вас в России говорят, не валять. Я-то вашу историю знаю вполне неплохо, настоящую историю, а не ту, которая фигурирует в официальных бумагах. Скажите откровенно, каково это – оказаться в ГУЛАГе?

– Хорошего мало, – пожал я плечами. – Вы наверняка читали откровения тех, кто там побывал, так вот на девяносто процентов это правда. Если только вам не попался автор по фамилии Солженицын.

– Нет, такой точно не попадался. А кое-что почитывал, и действительно, встречались жутковатые вещи.

Гувер опрокинул в себя содержимое стакана одним глотком и налил себе ещё, я же едва пригубил – в компании с таким типом всегда нужно держать ухо востро.

– Чёрт с ним, с ГУЛАГом… Который год наблюдаю за вами, Фил, и только диву даюсь, как у вас всё ловко получается. Такое чувство, будто ещё в России, сумев сбежать из лагеря, вы ухватили за хвост птицу удачи и так её и не отпускаете. Или вы продали душу дьяволу?… Шучу, шучу…

– С дьяволом встречаться не доводилось, а вот с его прихвостнями в этом бренном мире случалось. Причём как по ту, так и по эту сторону океана.

Мы обменялись понимающими улыбками, синхронно отпив каждый из своего стакана, и вновь мой глоток был на порядок меньше.