минут было бы не нужно, а спустя столько — увозить покойника», — я понял, что в моей стране, как раньше, медпомощь далека от совершенства.

Врач прослушал сердце, пульс больного, сделал уже ненужный укол и укатил назад. А я, вконец измочаленный, нырнул в кровать.

«Завтра осмотрю Фому внимательнее, сейчас нет сил», — последнее, что пришло в голову, и провалился в глубокий сон.

Утром сели за стол. Все удивленно поглядывали на меня, воздух просто гудел от напряжения сдерживаемых вопросов.

— Ты — экстрасенс? — наконец прорвало Евдокию, жену Фомы.

— Вроде того.

— Может, и меня подлечишь?

— Всех осмотрю.

Первым в мои руки попал племянник, Виктор. Особых недугов не нашел, только головную боль, после вчерашней водки, снял одним касанием лба.

— Ого?! — удивился Виктор. — Как ловко у вас получается? Остальные тоже не требовали особого внимания. Только у Евдокии в почках просматривались камни.

— Почки болят?

— Да, хотели операцию делать, но не решилась.

— Могу сейчас достать из почек камни.

— Чем?

— Руками.

Евдокия помялась, а потом решительно махнула рукой:

— Давай.

После того, как она разделась до пояса, приказал лечь на стол.

— Водка осталась?

— Этого добра хватает, — Федор указал на полупустой ящик водки.

Я на всякий случай промыл свои руки и спину Евдокии сорокаградусной отравой.

Все внимательно следили, что дальше будет?

«С Богом», — приказал сам себе и погрузил руки в живую плоть.

— 0-о-о?! — разом вырвалось у всех изумление, кроме меня и Евдокии. Она то не видела, что с ней вытворяю.

Руки проникли к почкам, нащупали камни, мелкий песок. Все, крупица за крупицей бросал в тарелку.

— Не больно?

— Нет, немного щекотно.

Еще раз прощупал почки и мочеточник — чисто. Извлек руки из спины и свел воедино края разорванной мышечной ткани — все срослось без следа. Напоследок протер руки и спину от крови.

— Все, — объявил я. — Можно вставать.

Вся семья перебирала извлеченные камни. Языки зудели, так и просились в работу.

— На Филиппинах были, учились у хилеров? — прорвался первый вопрос Виктора.

— Нет, но методика та же.

И тут вопросы хлынули лавиной. Обычное человеческое удивление и любопытные носы требовали ответов, и я вновь, словно не покидал Гималаев, почувствовал себя атакованным назойливыми посетителями отшельником.

Скоро напряжение спало, пришло время расставаться. В рукопожатиях чувствовал, что я им уже не чужой. А Евдокия даже слезу уронила.

У меня тоже потеплело в груди. Наконец понял, что только они смогут хоть чем-то заменить маму.

Сначала родственники были далеки. Их знания казались ненамного большими, чем у неграмотных полудиких горцев. Но потом я вспомнил, что мама тоже малограмотна. И если все бросил, вспомнив о ней, значит главное — как стучит сердце, а не что копошится в мозгах. Было непривычно сбрасывать броню бесстрастия, но все можно растопить, даже многолетние привычки.

Как узнали, что могу лечить? Не знаю, и не пытался узнать. Новость, словно лавина, облетела округу. Снежным комом обрастали слухи о моих талантах, умения искажались до абсурда в воображении людей.

Скоро дворик у дома гудел толпой больных и любознательных. А почти заросшая травой единственная улочка деревни стала усердно трамбоваться и вытаптываться ходоками и зачастившими машинами.

Конечно, старался всем помочь. Лечил людей, а они кормили меня. Денег не брал, зачем они мне? Правда, один из посетителей пытался убедить в обратном. Это был здоровенный детина, дышавший перегаром.

«Чего ему? Пришел лечиться от перепоя?» — скользнула в мозгу ирония. Серьезных расстройств у него не наблюдалось.

— Я из фирмы «Тибет». А ты как раз с тех гор, вот и лечи, а мы организуем поток больных и заплатим тебе хорошие бабки, — без всяких предисловий и подготовок выдал он.

— Спасибо, но это мне ни к чему.

Детина уставился на меня, как на недоразвитого.

— Мои предложения не обсуждаются, — наконец он выдохнул удивление, возмущение и еще одну порцию алкогольных токсинов.

— Спасибо за предложение, но мне начальство противопоказано.

Тут уж нервный алкаш не стерпел, бросился на непослушного знахаря. Но и я не божий одуванчик. Давным-давно, в тибетском монастыре, что рядом с Лхасой, учился разным премудростям, а заодно и искусству боя. Давно не пользовался столь прозаичным ремеслом, но руки умело провели защиту, захват, а ноги сработали подсечку.

Неугомонный посетитель, лишь поднялся с пола, вновь бросился на меня. На сей раз, пришлось охладить пыл ударом в голову. Он рухнул на колени и с полминуты тряс длинными патлами, пока не очухался.

— Прием окончен, — сообщил нерадивому пациенту, лишь он оклемался. — Тело у вас здоровое, а душой я не занимаюсь… До свидания.

— До свидания, — зло ответил здоровяк, но больше не размахивал кулаками.

День кончился, как и предыдущие, но ночью начались сюрпризы. Деревня спала, когда во двор вкатила машина, а через пару минут постучали в двери. За день очень устал, потерял бдительность, прошляпил… Открыл дверь, в дом ворвались дюжие ребята и, без слов, стали делать из меня отбивную. Правда и им досталось, но все же скрутили ершистого лекаря, кляп в рот, мешок на голову и забросили в машину.

Автомобиль трясло на проселочных ухабах, все ругались, а я потихоньку выскальзывал из пут. Для такого трюка надо уметь управлять костями, мышцами, сухожилиями. Уж что-что, а это я умел. Кости на кистях слепил почти в одно целое, и узлы сами соскочили с рук. Кляп вытащил руками без премудростей.

Наконец машина заглохла.

«Приехали», — решил я.

Меня выволокли и сдернули мешок.

Мы были в глухом лесу на поляне. Темень, хоть глаз выколи, но скоро освоился со скудной иллюминацией, да и разогнало тучи — открылось бледное ночное светило. Правда освещение все одно оказалось слабеньким, недруги не видели, что руки и ноги уже без пут. Правда, для достоверности болтались веревки на руках.

Нырни в лес — не найдут, но об этом пока рано мечтать — вокруг полно головорезов. Поэтому ждал, пока притупится бдительность стражей.

На полянке развели костер. В его неустойчиво-пляшущем свете узнал дневного пациента, взбесившегося здоровенного борова. Он обернулся, оторвал руки от пламени и подошел ко мне. Злобно скрипнув зубами, изо всей силы ударил в живот:

— Сначала поговорим с тобой кулаками, а потом решим…

Я ожидал удар, сдержал напор кулака-кувалды щитом мгновенно напрягшегося пресса, но подыграл самолюбию громилы.

— Ой-ей-ей, — жалобно выдавил из себя, катался по полянке, корчась от мнимой боли.

Хитрость сработала, мафиози снова отвалил к костру.

«Казалось бы, цивилизованная страна, а люди столь же аморальны, как в глухих горах. Еще одно подтверждение, что знание не всегда очеловечивает. Следовательно, мой путь — путь знания — вел