Стоял неподвижно, как вкопанный.

– Семеныч, ему уже ничем не поможешь, – настойчиво сказал я.

– Ты иди. Я еще чуток тут побуду. Мне надо, – отстраненно произнес он.

– Семеныч, не приведи бог, рванет. Костей не соберем. Пошли.

Он отрицательно замотал головой. Я понял, что сдвинуть с места его можно лишь с помощью крана.

– Хорошо, – тихо сказал я. – Справлюсь один. Только будь осторожней.

Я не мог позволить себе роскошь тратить время на созерцание обломков и вывод Семеныча из ступора. Судьба попутчицы оставалась такой же неизвестной, как и личности, подложившие мину под состав. А ведь перестраховались, гады: натаскали разного барахла на пути с соображением, что если не взрыв, так баррикада точно заставит остановиться. Но вот мотивы, они по-прежнему смущали меня непонятностью. Террористический акт? Месть? Что-то еще? Больных на голову под землей всегда хватало, тогда, может, у кого-то наступило очередное обострение?

Версию о пиратстве я отбросил сразу. Пропавший состав кинутся искать почти сразу. Метро при всей своей разветвленности станет для промышляющих пиратством ловушкой. Нет, похоже, мы имеем дело с психом, а сумасшедшие всегда отличались богатой фантазией. Надо быть наготове.

Я привел АКС в боевое состояние и медленно двинулся к платформе. Семеныч остался рядом с дрезиной, не в силах отойти от убитого товарища.

Тело еще одного парня я обнаружил неподалеку. Бедолаге размозжило голову. Зрелище было не из приятных даже для меня, и я, отгоняя подступившую дурноту, поспешил дальше.

Поиски ни к чему не привели. Обшарил все кругом: перевернул барахло, разбросанное по туннелю, заглянул под платформу, даже вскрыл от отчаяния несколько больших ящиков, но девушки нигде не было. Лило исчезла. Я вдруг ощутил себя виноватым. Нельзя было оставлять ее без присмотра. Пусть оружием она владеет не хуже меня, а дерется, пожалуй, даже лучше, я все равно не имел права упускать девушку из виду. Мой прокол.

Я вернулся к перевернутой дрезине и застал Семеныча в той же скорбной позе.

– Перестань убиваться. Что случилось, то случилось, назад не вернешь, – попытался я утешить его. – За всех не нагорюешься.

– Отвали. Ты не знаешь, – прохрипел он в ответ, и от его голоса меня мурашки пробрали.

По интонации я скорее ощутил, чем понял, кем доводился ему погибший. А потом догадка превратилась в уверенность. Раньше у меня просто не было времени присмотреться, а сейчас хватило одного пристального взгляда, чтобы сообразить: они очень похожи – Семеныч и тот парень, что лежал сейчас придавленный куском искореженного металла.

– Прости, Семеныч. Я же не знал, – скорбно произнес я.

– Уходи, – попросил он.

– А ты? – удивился я. – Здесь останешься? Тебе, наверное, помощь нужна. Похоронить надо парня.

– Уходи, – повторил он. – Сам справлюсь.

– Хорошо, Семеныч. Прощай. Извини, если что.

Ничего не оставалось делать, как продолжить путь в одиночестве. Скоро Семеныч и его сын остались у меня за спиной. Я побрел по шпалам, стараясь не оборачиваться. Надо было искать пропавшую девушку. С ней определенно что-то произошло, и это что-то вряд ли относилось к разряду хорошего.

Главное, что я абсолютно не представлял, куда двигаться дальше. Осталось положиться на интуицию. Пока вроде бы она не подводила, иначе не стоял бы я сейчас здесь, а догнивал где-нибудь на поверхности.

Интуиция подсказывала, что возвращаться и звать на помощь бессмысленно, поэтому я перебрался через баррикаду и, держа автомат наготове, двинулся вперед, надеясь, что не заплутаю в бесчисленных ответвлениях. Почему-то верилось, что наши с Лило пути не разминутся.

Не знаю, сколько я протопал, едва ли метров триста, но этот путь показался бесконечным. Руки, сжимавшие автомат, одеревенели, на лбу выступил пот. Я так завел себя, что любой шорох спровоцировал бы шквальный огонь с моей стороны. Дальше так продолжаться не могло. Я заставил себя немного расслабиться, иначе сердце выскочило бы из грудной клетки. Пришлось прибегнуть к вычитанной в одной из книг псевдокитайской методике. Пара глубоких вдохов и выдохов сделали свое дело. Я успокоился и намного уверенней двинулся дальше.

Вскоре судьба вновь подкинула мне испытание – я достиг развилки. Пришлось остановиться и задуматься. По какой нитке следовать дальше, я не знал. Как в старой доброй сказке: направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – жену обретешь. Вспомнился разговор с Игорем. Что ж, каждый мужчина имеет право пойти налево. Следуя этой логике, я пошел налево. Если Лило еще жива, она ждет моей помощи. А она жива. В этом я уже не сомневался.

Тот, кто когда-либо ездил в метро и смотрел из окна на пролетающие мимо с бешеной скоростью системы коммуникаций и дежурного освещения, протянутые вдоль стен туннелей, мог заметить: при подъезде к станции их количество увеличивалось. Вот и сейчас, по косвенным признакам, я ощутил, что приближаюсь к цивилизации. И еще кое-что. Невнятный, липкий, как паутина, страх и ненависть. И что самое паршивое, это были чужой страх и чужая ненависть. Эти чувства не принадлежали мне. Чем дальше я шел, тем сильнее казалось, что кто-то копается у меня в мозгу, словно ребенок в разодранном плюшевом мишке, изучая его содержимое.

Я потряс головой, но наваждение не исчезло. Определенно моя скромная персона стала объектом чужого интереса. Или недавние события так меня доконали, что я окончательно съехал с катушек. Последняя версия не показалась мне такой уж нелепой. Приходилось знавать мужиков куда выдержанней, чем я, которые постепенно превращались в лишенные разума овощи. Иногда это происходило довольно неожиданно.

Я напряг мозг, и, похоже, постороннее присутствие исчезло. Немного погодя странные ощущения уже мнилось мне всего лишь плодом неимоверной усталости, как физической, так и психической.

Впереди замаячил свет, я прижался к стене, стараясь не афишировать свое присутствие. Кто знает, как принимают незваных гостей на этой станции. Тем более после того, что произошло с дрезиной, я не слишком доверял первому встречному. Немного смущало отсутствие постов. Все указывало на близость станции, а следовательно, заградительных кордонов, но я ничего не видел. Похоже, караульными мерами тут пренебрегали.

– Брось оружие и подними руки в гору, – голос позади прозвучал, словно выстрел в спину.

Несмотря на все предосторожности, меня обыграли.

Послушно бросив автомат на землю, я повернулся, подняв руки, и как можно дружелюбно спросил:

– Вы чего, мужики? Я свой, с Двадцатки.

– Хоть с Тридцатки, – равнодушно бросили в ответ. – Нам плевать. Стой пока так.

Я застыл с поднятыми руками. Из темноты вынырнули двое: старик с древней берданкой и тощий юноша, которого при желании можно соплей перешибить.

Глядя на них, я сильно пожалел, что бросил автомат. Если бы не фактор неожиданности, никогда бы этого не сделал. Партизаны, блин. Я опустил руки.