Вкрадчивый шёпот леса переплетался с мелодичным гомоном пернатых и назойливым жужжанием насекомых. Эти мелкие бестии, пытаясь либо куснуть, либо пощекотать забредшего в их владения человека, и разбудили Таяну. Девушка потянулась, осмотрелась и, поднявшись, натянула на голову прихваченную из трактира шапку. Впервые в жизни она порадовалась своим тонким и мягким волосам. «Вот как бы я скрыла такую косищу, как у Оленьки? – подумала Таяна, и от воспоминаний о подруге грудь сдавило щемящей тоской. – Нет. Я не позволю этим негодяям остаться безнаказанными», – упрямо нахмурилась она и, утерев подкатившую слезу, направилась к дороге.

За время работы в трактире девушка успела выяснить направление в сторону Крапивны и теперь уверенно шагала по пыльному траку. Правда, несмотря на смену своего обличия, лишь заслышав приближение всадников, она всё же спешила подобру-поздорову спрятаться и не показываться путникам на глаза. В очередной раз скрывшись в придорожных зарослях, Таяна сквозь листву разглядывала проезжающую телегу. На облучке38, небрежно придерживая вожжи, сидел старик и от скуки напевал песню. Подумав, девушка решилась выйти к человеку и попросить его подвести. Крестьянин не отказал, и когда «попутчик» уселся на телегу, поинтересовался:

– И куда же ты, парень, путь держишь?

– Матушка к тётке послала. Одинокая она, тётка-то, – сочиняла на ходу Таяна. – Приболела, вот и попросила помочь по хозяйству.

– Понятно, – вздохнул мужик. – Дело божеское… Как же родственников без поддержки оставить. А далёко живёт?

– Не близко… – не желая особо откровенничать, неопределённо отозвался «парень».

– Голодный, небось? – вдруг спросил крестьянин, и Таяна утвердительно кивнула. – А что ж мать с собой ничего не дала?

– Да давала она, – нахмурилась девушка. – Только по дороге люди лихие всё отобрали.

– Понятно… – вновь вздохнул возница. – Это они тебя так отделали? – усмехнулся он и подал ломоть хлеба.

– Они, – согласилась Таяна и, поблагодарив доброго человека, принялась уминать угощение.

– Да, времена нынче лихие, – покачал головой крестьянин. – По дорогам одному ездить опасно.

– Так оно. А куда деваться?

Дальше старик взялся рассказывать о сельских делах, сетовал на прошлогодний неурожай, надеялся на хороший в этом году и вспоминал недобрым словом бояр, столько времени сеявших смуту и доведших страну до разорения. Таяна только поддакивала, а возница, похоже, был только рад терпеливому слушателю. Добравшись до развилки, мужик повернул в свою деревню, а попутчица, попрощавшись, пошагала дальше.

От дороги Таяна далеко не отходила, лишь раз углубилась в лес собрать грибов, рассчитывая перед сном перекусить. Приближался вечер, когда, услышав лошадиный топот, она вновь скрылась в кустах. Мимо пронёсся вооружённый отряд и, проводив всадников взглядом, девушка выбралась из укрытия и пошла следом. Сумерки сгущались, и путница задумалась о месте для ночлега. Готовясь провести очередную ночь в прохладной сырости леса и размышляя о предстоящем ужине из сырых грибов, девушка с досадой корила себя за то, что в спешке не позаботилась об огниве.

Выбирая, где бы лучше устроиться, Таяна пробиралась сквозь заросли, как неожиданно заметила всполохи костра и услышала мужские голоса. Девушка насторожилась, но любопытство взяло верх, и она подкралась посмотреть, кто же там развёл огонь. Не желая себя обнаружить, Таяна слишком близко не подходила, а пыталась издалека разглядеть остановившихся на привал людей. Облачённые в доспехи воины на разбойников явно не походили. «Похоже, это обогнавший меня отряд», – догадалась девушка.

Поджаривая на костре дичь, путники отдыхали, и тонкий дымок, смешиваясь с ароматом мяса, тревожил желудок Таяны, заставляя его жалобно урчать и обиженно сжиматься. Вспоминая о своих сырых грибах, девушка лишь печально вздохнула и, рассматривая мужчин, никак не могла решить, стоит ли ей выходить или нет. «Кто их сейчас разберёт? Вон Фрол Друцкий – и тот, оказывается, служит полякам», – терзали сомнения душу, и Таяна уже собралась от греха подальше убраться. Развернувшись, она направилась вглубь леса, но в этот момент на поляну выскочил огромный пёс и, настороженно вдохнув воздух, с злобным лаем кинулся в кусты.

Услышав за спиной грозное рычание, девушка дёрнулась было бежать, но мгновенно сообразив, что от собаки не скроешься, остановилась. Понадеявшись, что если вести себя спокойно, тогда, возможно, пёс не тронет, Таяна развернулась к зверюге лицом и замерла в ожидании. Выскочив из кустов, собака угрожающе оскалилась, и девушка в изумлении проговорила:

– Громушка?! Откуда ты здесь?

Пёс, словно человек, насторожился, прекратил рычать, вновь вдохнул воздух, и в следующую секунду, восторженно заскулив, подскочил и, поднявшись на задние лапы, принялся вылизывать лицо девушки.

– Гром! – раздался из зарослей встревоженный голос. – Гром, ко мне! Фу, Гром! – следом за собакой выбежал Левашов и, заметив удивительное дружелюбие страшной псины, в растерянности уставился на незнакомого мальчишку.

При виде Евсея девушка затрепетала. Перед ней стоял статный, сильный и красивый воин, его глаза задорно искрились, а её сердце, совершенно обезумев, заметалось в бешеном танце. Не в силах отвести от Евсея взгляда, бедняжка замерла, и противоречивое смятение заполыхало в девичьей груди. С одной стороны, она испытывала радость от встречи, но в то же время неожиданно почувствовала себя неловко, и ей захотелось спрятаться.

– Фу, Гром! – ещё раз призвал хозяин собаку к порядку и, недоумевая, поинтересовался: – И чего ты такого сделал, что он облобызал тебя, словно лучшего друга?

Таяна догадалась, что княжич принял её за парня, и её душу кольнула обида. Девушка, конечно, понимала: за столько лет она изменилась, но, похоже, Евсей и думать забыл о глупой девчонке, найденной им в лесу. Но тут же вспомнив о своём изуродованном лице, она несколько успокоилась и даже порадовалась, что Левашов её не узнал. Предстать перед мужчиной настолько некрасивой Таяне не хотелось, и эта мысль быстро сгладила чувство горечи, и она облегчённо вздохнула. Пёс продолжал ластиться и, потрепав его за ухом, девушка ответила.

– А меня все собаки любят, – нашлась она.

– Это почему же? – не понимал Евсей.

– Не знаю, – пожала плечами Таяна и предположила: – Я их люблю и не боюсь. Вот и они меня жалуют и не трогают.

Такой ответ не особо объяснял поведение Грома, но Левашову пришлось его принять. Обычно пёс не подпускал чужаков, особенно на привале, и всегда рьяно охранял отряд, разве к детям относился с особым трепетом. «Может, Гром принял парня за ребёнка?» – предположил княжич, с некоторой ревностью оглядывая незнакомца.

– А в лесу чего делаешь?