Слуги суетливо забегали по переходам, а Якуб поспешил к сыну.

– Что случилось? – услышав тревожный шум, забеспокоился Болеслав.

– Сбежала ведьма, – процедил Якуб.

– Так мы пропали?!

Залевский старший задумчиво вертел ус:

– Не суетись, – вдруг зловеще прищурился пан и улыбнулся. – Бегство холопки нам на руку, – проговорил он, и Болеслав растеряно уставился на отца. Поймав непонимающий взгляд сына, Якуб хмыкнул: – Скоро всё узнаешь…

Едва коснувшись земли, Таяна замерла, с опаской прислушиваясь к своему телу. Всё вроде осталось цело, и, с тоской подумав о подруге, она, не в силах сдержать подступившие слёзы, прошептала: «Прости, Оленька, не смогла я тебя уберечь». Но тут из окна высунулась помятая физиономия Фрола, и девушка испуганным зверьком сорвалась с места.

Выскочив за ворота, Таяна сломя голову помчалась по тёмному проулку, спеша в сторону дома брата Тихона Ивановича, но вскоре, услышав приближающуюся погоню, она юркнула в приоткрытую калитку и затаилась в кустах смородины. Шум приближался, и один из преследователей воскликнул:

– Gdzie ta cholerna dziewczyna poszła? (Куда делась эта чёртова девка? – польск.)

– Наверняка к Григорьевым побежала! – раздался голос Фрола.

– Вы трое постарайтесь её перехватить! А мы ближайшие улицы обыщем, – приказал неизвестный.

Топот ног удалился, и беглянка в растерянности гадала, что же ей теперь делать? С опаской выбравшись из укрытия, она, подумав, решила покинуть город. Путаясь в лабиринте незнакомых улиц, девушка стремилась побыстрее добраться до окраины. Разгорающееся зарево пожара дома пана Залеского служило ориентиром, и Таяна бежала в противоположную от него сторону. Минуя околицу, она, едва касаясь голыми ногами прохладной ночной травы, уже мчалась по лугу, как неожиданно её заметили. Белая сорочка в свете луны хорошо различалась на фоне серебристого поля, и до неё донеслись радостные возгласы.

– Вон она! Держи!

Ржанье коней и цокот копыт явственно раздавались в застывшей тишине, и всполохи огней замелькали у края луга. Сердце девушки испуганным зайцем заметалось в груди и, собрав последние силы, она рванулась к лесу. Опасаясь, что всадники её настигнут, Таяна неслась без оглядки и, добежав до опушки, с облегчением нырнула в заросли. Задыхаясь от долгого бега, волнения и горя, она осторожно пробиралась во мраке, и кровь гулко стучала в висках. Всё как тогда… Давно… В детстве… Ночь. Смерть. Огонь. Страшные люди. Она одна. И лес вокруг.

Обессилив, Таяна опустилась у старой берёзы и всем телом прижалась к её шершавой родной коре, а голоса между тем становились всё явственнее. Под истеричные вопли взволнованных разбуженных птиц, чужаки, размахивая факелами, рыскали среди угрюмых деревьев. Освещённый светом человек подошёл совсем близко, и Таяна замерла. Блики огня зловещими тенями скользили по его лицу, придавая незнакомцу ужасающий вид. Он выглядел упырем, явившимся из преисподней. Сердце беглянки бешено колотилось, и ей казалось, оно стучит настолько громко, что его звук сейчас выдаст её. Бедняжка даже перестала дышать и только сильнее вжалась в морщинистый ствол лесной защитницы.

– Выходи, я вижу тебя! – послышался крик.

– Фрол, неужто нашёл? – обрадовался человек и отошёл от берёзы.

– Нет! Так… постращать, – нехотя отозвался боярин.

Преследователи продолжали обшаривать лес.

– Вот ведь ведьма! Словно испарилась.

– Ведьма и есть, – донёсся голос Фрола. – Не зря с Пелагеей дружбу водила.

– Свят, свят, свят, – забормотал кто-то.

Неожиданно налетел ветер, и что-то зловеще ухнуло в темноте. Люди заволновались:

– Пойдём отсюда! Не сыщем её!

– Днём ведьму в лесу не поймаешь, а уж в ночи-то и подавно, – испуганно раздалось во мраке.

Голоса начали затихать, и свет факелов постепенно угас. Таяна вздохнула свободнее и, поднявшись, наугад побрела по лесу. Вспоминая Оленьку и её отца, девушка вновь расплакалась. «Предупреждала же, – дала она волю слезам. – Не послушалась она меня! И я не сумела убедить!» – терзалась виной Таяна.

Чувствуя, что окончательно выбилась из сил, девушка присела возле огромного пня и, собрав вокруг себя побольше прошлогодней листвы, свернулась клубочком и забылась.

Утренняя прохлада, обволакивая тело влажными объятиями, разбудила беглянку. Сквозь удерживающую сознание дрёму Таяна слышала весёлые трели птиц. Лучик солнца, пробравшись сквозь листву, ласково касался щёки, приятно согревая кожу, и ничто не говорило о страшном злодеянии, совершённом накануне. Как бы ей хотелось, чтобы это было только страшным сном, и, открыв глаза, она увидела бы милое личико Оленьки и услышала её задорный смех.

Поёжившись от холода, Таяна окончательно проснулась, но обыденность оказалась ещё неприятней её ожиданий. Она с удивлением осознала, что взглянуть на мир ей удаётся с большим трудом. Один глаз затёк настолько, что не открывался вовсе, а второй, похоже, превратился в узенькую щёлочку. Ощупав нос и губы, девушка поняла, что её лицо превратилось в раздувшуюся на грядке тыкву. «Да, не прошли даром ласки Болеслава», – про себя печально хмыкнула она и выбралась из кучи листьев.

Оглядев себя затёкшим глазом, Таяна стыдливо осознала, что она лишь в нижней рубахе. «Как же в таком виде на люди-то показаться? – растерялась девушка. – И что теперь? Куда идти? Вокруг лихие люди, а я одна», – почти как много лет назад размышляла бедняжка, а главное – душу томило осознание, что всё тот же человек лишил её счастливой и спокойной жизни. «Вернуться в Вязьму, найти Данилу и всё ему рассказать? Нет, нельзя. Там поляки. Меня сразу поймают люди пана Залевского. Податься в Москву? Кто меня, девку дворовую, слушать станет?» – в отчаянье вздохнула Таяна и, подумав, решила сначала разыскать Пелагею.

На лето знахарка отправилась за травами в Крапивну, туда беглянка и собралась держать путь. «Вот только, где я сейчас?» – не понимала она, наобум шагая по лесу. Наткнувшись на ручей, Таяна жадно приникла к прохладным струям, а напившись, пошла вниз по течению. Рано или поздно ручеёк должен привести к речушке, а возле рек всегда селятся люди, знала девушка. «Там и расспрошу, куда идти следует». В самом деле, ручей всё увеличивался в размерах и неожиданно нырнул под деревянный мосток, соединяющий накатанную дорогу.

Не желая больше плутать по лесу, Таяна вышла на просёлок. Озадаченно оглядевшись и некоторое время сомневаясь, какое направление выбрать, она прикинула по солнцу и повернула налево. Опасаясь, не пошлёт ли пан на её поиски людей, девушка шагала, постоянно прислушиваясь. Да и появиться перед кем-либо в одном исподнем было неловко, и как только до её ушей доносился шум, она тут же скрывалась в кустах и настороженно наблюдала за путниками. В одну сторону проследовал небольшой польский отряд, а в обратную проплелась телега с двумя местными мужиками. Но после полудня движение оживилось, и девушка от греха подальше сошла с дороги. Правда, пробираясь по лесу, она всё же старалась не терять просёлок из вида.