— И ещё, — вдруг произнесла Ливия, понизив голос. — Гибель Германика может показаться окружающим подозрительной. Сделайте так, чтобы всё, что с ним случится, напоминало тяжёлый недуг.

— У меня есть знакомая гадалка, которая умеет делать лучшие яды. Я велю ей приготовить такой, чтобы его действие ни у кого не вызвало подозрений, — хихикнула Планцина.

— Если вы не забудете про осторожность, подозрения ни у кого не возникнут, но если потерпите неудачу, я не стану вас защищать, — хмуро молвил Тиберий. — Скажу, что причиной убийства были ваши личные с Германиком раздоры.

— О, Август, вы же знаете, что я очень осторожен, — молвил Пизон. — Ваш приказ будет исполнен.

— Во время путешествия ты посетишь Афины, — продолжал Тиберий. — Жители этого города выражают недовольство моим правлением, а ведь я всегда благоволил к грекам! Выступишь перед ними с речью и напугаешь их расправами в случае неповиновения. Германик посетит Афины незадолго до тебя. Я хочу, чтобы ты взвалил вину за то, что в Греции стало тревожно, на Германика, упрекнув его в слабом характере, ведь он как раз проследует с войском по тем землям. Пусть эллины гневаются, считая его причиной того, что жизнь их теперь тревожна.

— Не сомневайтесь, Август, я сумею настроить эллинов против Германика, — ответил Пизон.

Вздохнув, Тиберий придвинул к себе ларец, стоявший на краю стола и, открыв, достал свиток, скреплённый своей печатью. Потом, протянув его Пизону, кесарь произнёс:

— Держи. Здесь указ о твоём назначении на должность прокуратора.

— Спасибо, Август, — пробормотал Пизон и благоговейно взял у кесаря свиток.

Обменявшись с Ливией торжествующим взглядом, Планцина ничего не сказала, но по выражению её лица было очевидно, что она весьма довольна назначением мужа и намерена исполнить приказ Тиберия как можно раньше.

— Готовьтесь к поездке, — произнёс Тиберий, — Свиту, охрану и корабли получите согласно моему распоряжению. И не забудьте, что я умею быть великодушным к верным мне людям, но лучше всего у меня получается жестоко карать. Теперь уходите. Вы свободны.

Встав со скамейки, Пизон попросил у кесаря дозволения приложиться устами к его перстню. Тиберий не возражал и подставил ему руку для поцелуя. Вместе с мужем перстень облобызала и Планцина.

Как только они скрылись за дверью, Тиберий поморщился и, взяв свой кубок, выпил вина.

— Как ты можешь дружить с такой женщиной, как Планцина, матушка? — спросил он.

— Мы понимаем друг друга.

— Ну конечно! А для твоих интриг она тоже доставала тебе яд? Может, ты и Октавиана отравила?

— Как ты смеешь думать о таком! — возмутилась Ливия. — Тебе ведь известно, что мы с Октавианом любили друг друга!

— Да, о ваших чувствах я наслышан, — хмыкнул Тиберий. — Как и о том, что ты пожертвовала своей молодостью ради того, чтобы иметь власть и возвести меня на престол. И вот я сижу на троне. Что ты чувствуешь?

— Удовлетворение, — ответила Ливия.

Допив вино, Тиберий поднялся из-за стола и пошёл в свою спальню.

— Вели прислать ко мне Эварну, — приказал он. — И, кстати, матушка... То, как ты обошлась с родным внуком, внушает мне страх перед тобой. Я и не знал, что ты умеешь быть столь беспощадной к родственникам. Удачи тебе!

— Тиберий, сын мой... — начала было Ливия, но он уже не слушал её.

Удалившись в спальню, он плотно запер обе половины высокой двери.

Несколько минут Ливия находилась в одиночестве, раздумывая над поступками Тиберия. Ей по-прежнему не удавалось взять над ним власть, невзирая на то что к некоторым её советам он изредка прислушивался. Тиберий обладал сложным характером, и у Ливии не хватало сил справиться с его несгибаемой волей. Она предполагала, что в будущем их отношения будут ухудшаться и когда-нибудь наступит момент полного отчуждения, но не могла изменить ситуацию.

Вокруг Тиберия вообще было мало людей, способных на него влиять, ибо он имел натуру крайне подозрительную. Впрочем, Ливия его за это не упрекала — она знала, что ему довелось познать много боли, предательств и разочарований, когда Юлия клеветала на него Октавиану, негодуя, что он уехал от неё на Родос. В Риме даже ходили слухи об его изгнании или казни. Но волею судьбы его положение изменилось.

Решив покориться ему, Ливия вышла из зала и в коридоре велела рабу пригласить к Тиберию Эварну. Затем, предпочитая не думать о грядущем, она отправилась к себе, чтобы немного отдохнуть перед прогулкой. Вечером Ливия обожала гулять в садах Капитолия, наслаждаясь закатом солнца. В верности Пизона она не сомневалась и была уверена, что судьба Германика непременно решится в самое ближайшее время.

Наутро Тиберию пришлось отправиться в Сенат, чтобы принять участие в заседании курии. Он часто посещал это собрание, где в его присутствии рассматривались новые законы.

Сеян, которому Тиберий позволил в тот день себя не сопровождать, остался во дворце, предоставив, однако, кесарю отряд лучших преторианцев для охраны.

Находясь во дворце, Сеян узнал о прибытии в Рим Друза. Юноша во главе своего войска направился от городских ворот к Палатину.

Это событие вызвало в душе Сеяна раздражение, и он не мог понять истинную его причину. Он чувствовал ревность, потому что делил ложе с Ливиллой. И он чувствовал зависть, потому что Друз был родным сыном кесаря. Сеян понимал, что лишь вмешательству Друза он обязан назначением на должность главы преторианцев. Сын давно уже стал смыслом жизни для Тиберия. При желании Друз мог бы влиять на отца.

Как только доложили, что молодой полководец движется в сторону дворца Тиберия, Сеян сразу же велел своим преторианцам выставить охрану на крыльце, чтобы под предлогом честной службы воспрепятствовать появлению здесь Друза. В отсутствие Августа ни один воин не имел права преступить порог дворца. Юношу ждёт дома его очаровательная жена, а войти во дворец Сеян ему не позволит, несмотря на то что Друз — сын Августа. Сеян беспристрастен. Он выполняет долг.

Описав круг на колеснице вдоль Палатина, Друз поравнялся с нижней ступенькой лестницы, ведущей на крыльцо. Позади колесницы следовали его солдаты. Держа в руках шлем, он спешился и, улыбаясь, поднялся по ступеням. Поездка в Иллирию его нисколько не изменила — в нём по-прежнему проскальзывала наивность, простодушие и горячий нрав. Никакого сходства с отцом.

Сеян вдруг вспомнил, что муж Випсании, женившийся на ней после её с Тиберием развода, не раз хвастался, будто Друз рождён ею от него самого. Ходили слухи, что Азиний был любовником Випсании ещё в ту пору, когда Тиберий жил с ней и считал их брак счастливым. Позже от Азиния у неё родилось шестеро детей. Никто этим слухам, конечно, не верил. Впрочем, недавно, Тиберий распорядился казнить ненавистного Азиния на основании закона об оскорблении Величества, а на самом деле — из-за давней ревности.