Благодарю вас! Я постараюсь найти бонну. Онаодна может объяснить эту тайну. Но где искать ее? — с легким вздохом заметилРичард Федорович.

Я знаю, где она, и вам не придется долгоискать ее, — с самодовольным видом сказал эстонец. — Этой зимой я ездил вРевель в гости к брату, который служит пивоваром у одного генерала. Там явстретил бонну и узнал, что она вышла замуж за провизора по фамилии Стенгель.Адреса ее я хорошенько не помню, но вы, конечно, легко найдете ее.

Колеблясь между надеждой и сомнением, РичардФедорович уехал в Ревель. Он никак не мог представить себе, что могло убедитьэту кокотку отважиться на такой опасный поступок, как похищение ребенка.

Ричарду Федоровичу не стоило большого трудаузнать адрес Розалии Стенгель. Она занимала в довольно глухой улице небольшойдомик с садиком. Выбрав час, когда Розалия должна была быть одна, молодойчеловек отправился к ней. Узнав от соседки, что госпожа Стенгель в саду, онпришел прямо туда. Бывшая бонна чинила белье, присматривая в тоже время задвухлетним мальчиком, копавшимся в песке, а рядом с ней спал в корзинке груднойребенок.

Приход незнакомого мужчины удивил молодуюженщину. При первых же словах Ричарда Федоровича о деле, приведшем его сюда,лицо Розалии омрачилось, и она сурово ответила, что все, что она знала,показано ею при допросе, и что она не желает, чтобы ей снова надоедали с этой старойисторией, которая причинила ей массу неприятностей, хотя она была ни в чем невиновата.

Ричард Федорович смерил ее ледянымпронизывающим взглядом.

Я очень сожалею, сударыня, что беспокою вас,но я читал ваше показание и нашел в нем большие пробелы. Так, вы словом необмолвились о ваших сношениях с соседкой вашей бывшей госпожи, а главное, смолодым человеком, родственником госпожи Видеман. Точно так же вы умолчали оваших ночных посещениях соседней виллы и о свиданиях на морском берегу, где выиграли в любовь, предоставляя детей самим себе. Все это подтвержденосвидетелями и может быть доказано.

Розалия страшно побледнела, а потом на щекахее выступили красные пятна.

Вы хотите погубить меня в глазах мужа! —вскричала она хриплым голосом. — Кто же вы, что сочли себя в праве на такоеследствие?

Я — брат Герувиля, а потому имею неоспоримоеправо искать свою племянницу. Я ничем не нарушу вашего супружеского счастья,если вы откровенно, без всяких умалчиваний, ответите на мои вопросы. Вы самивидите, что в ваших собственных интересах быть искренной, так как в моемрасследовании я никого не пощажу. Как видите, я уже добился неожиданныхрезультатов. Напомню вам еще, что вы тоже мать и что слезы несчастной матери,вызванные вашей небрежностью или вашей злой волей, легко могут отозваться наваших собственных детях.

Дрожь пробежала по телу молодой женщины, абоязливый и смущенный взгляд ее скользнул по корзинке. Она провела рукой повлажному лбу и затем, с внезапной решимостью, сказала:

Я скажу все, что знаю! Я, может быть, и тогдасказала бы это, если бы ваш брат не обошелся со мной так грубо и не выгнал меняиз дому, как собаку, так как мне было очень жаль госпожу Герувиль и ее милуюдочь. Вот как было дело: я ходила к соседке потому, что давно знаю ее. Обе мы —уроженки Риги. Моя старшая сестра и Каролина Брейтнагель (таково девичье имягоспожи Видеман) вместе ходили в школу и вместе конфирмовались. Затем мыпотеряли друг друга из вида, и я только случайно встретила ее в Гапсале.

При имени «Брейтнагель» Ричард Федоровичвздрогнул, но Розалия не заметила этого и продолжала:

Так как ни для кого не было тайной, чтоКаролина была женщиной легкого поведения, то я стеснялась ходить к ней открыто.Уступив, наконец, ее многократным приглашениям, я пришла к ней однажды вечероми познакомилась у нее с племянником ее покойного мужа Петром Видема- ном.Последний стал усиленно ухаживать за мной и обещал на мне жениться. Правда, ятоже полюбила его, но никогда не была с ним в интимных отношениях. Я признаюсебя виновной в небрежности, так как иногда забывала про детей, увлекаясьразговором с тем, кого считала своим женихом. Впрочем, я ходила на морскойберег одна с детьми только тогда, когда Ксения Александровна страдала мигренью.Позже у меня явилось подозрение, что девочку похитила Каролина, так как онауехала с Петром из Гапсаля в день исчезновения ребенка. Ее старик-любовникуезжал на несколько недель в Астрахань, и она, пользуясь его отсутствием,завела интригу с одним французом, кажется, художником. Мне всегда казалосьочень странным, что Каролина так настойчиво расспрашивает меня про КсениюАлександровну, про ее отношения к мужу и про детей. Каролина, видимо,ненавидела госпожу Герувиль. Однажды она даже сказала со злым взглядом: «Этадура заслужила, чтобы ее дочь сделалась погибшей девушкой; это поубавило бы унее спесь. Право, ее вид неприступной добродетели расстраивает мне нервы».. Явспомнила эти слова, когда исчезла Ольга одновременно с Каролиной, ееплемянником и французом. После того я получила только одно письмо от Петра, вкотором он писал, что едет в Берлин отбывать воинскую повинность. Больше яничего не знаю.

Ричард Федорович поблагодарил ее, уверил всвоей безусловной скромности и поспешно вернулся в гостиницу.

Имя Каролины Брейтнагель дало новое освещениеделу похищения ребенка. Эта мегера, стрелявшая в Ивана и жаждавшая убить его,была вполне способна в своей глупой и слепой ненависти к Ксении Александровнепохитить ее дочь с целью сделать из нее кокотку. Слова бывшей бонны давалиповод подозревать подобную месть со стороны этого развращенного создания.

Взволнованный и возмущенный, Ричард Федоровичрешил сделать все возможное, чтобы найти ребенка и спасти его.

Не теряя времени, Ричард Федорович вернулся вПетербург и стал разыскивать следы бывшей любовницы брата.

После некоторых хлопот ему удалось узнать,что, год спустя после разрыва с Иваном Федоровичем Каролина вышла замуж заодного пруссака, по имени Видеман. Потеряв двоих детей, умерших от дифтерита, анемного спустя и мужа, она снова принялась за свое прежнее ремесло. Далее емуудалось узнать, что Каролина уехала в Берлин с каким-то мужчиной и ребенком.

Не колеблясь ни минуты, Ричард Федоровичпоехал в Берлин. Здесь, благодаря тому, что он щедро сыпал золото, ему удалосьнайти сначала гостиницу, а потом небольшую меблированную квартиру, где тримесяца жила госпожа Видеман с маленькой девочкой. Здесь у нее ежедневно бывалкакой-то смуглый мужчина, имя которого хозяйка не помнила; зато она рассказала,что трехлетняя девочка много плакала и говорила на каком-то незнакомом языке,за что госпожа Видеман била ее, заставляя говорить по-немецки, тогда девочкаотчаянно звала свою маму. На расспросы хозяйки Видеман рассказала, что девочка— круглая сиротка, которую она взяла к себе из милости, так как она приходитсяей дальней родственницей, но что она представляет для нее страшное бремя. Пословам хозяйки, госпожа Видеман, вероятно, уехала в Париж, так как не развысказывала такое намерение.