Я вздрогнула, но остальные вели себя так, будто всё нормально.

— Это магия драконов. Крики ненастоящие, — пояснил Горан, шедший позади меня.

Я никак не отреагировала на его слова. Я всё ещё чертовски обижена.

Каждый раз, поднимая глаза, я видела Альберта, опережающего меня на несколько шагов, и злилась всё сильнее.

Поверить не могу, что он жив.

Я зазря оплакивала этого придурка столько лет. Зачем он ввязался в эту дурацкую войну? И, что хуже всего, против родного отца. Эти королевские семьи точно ненормальные. Им плевать на своих подданных. Скоро я снова выскажу ему всё, что о нём думаю. И на этот раз мне даже не понадобится чёртова маскарадная маска.

Ну, это буду не совсем я, так что это тоже своего рода маска. Маска Эндрю.

Какая же я была дура, что поцеловала Альберта.

Мы, наконец, добрались до лагеря.

Он был похож на деревню посреди леса.

На ветвях деревьев были возведены дома, внизу горели костры, на которых жарили кабанов.

— Горан, — позвал кто-то, и у меня отвалилась челюсть при виде ещё одного принца Ариса. Близнец Горана обнял брата. Я первым делом отметила, что ему не помешало бы побриться.

Мэгги будет в восторге.

— Где Калеб?

— Так принц Ариса тоже жив, — сквозь зубы выдавила я.

Они все замерли, уставившись на меня.

— У нас проблемы? — спросил Гельмут брата, переводя взгляд с меня на него.

Горан продолжал смотреть на меня.

— Думал, что не будет, но похоже, что есть, — Горан стал вести себя со мной кардинально иначе. Не удивлюсь, если он расскажет им правду обо мне.

— Зачем вы это устроили? — спросила я. — Вы хоть понимаете, сколько жертв остаётся после войн?

Все молча пялились на меня.

— Нет, вы даже близко не представляете. Семьи умирают, а для вашей четвёрки это просто очередная игра. Рискну предположить, что вы сами её и затеяли. Такая вот игра в геноцид: давайте избавимся от всех нищих ничтожеств.

— Эндрю, остановись, — Горан попытался призвать меня к благоразумию.

— Я думал, что сражаюсь, чтобы отомстить за смерть твоего брата, Горан, и твоего лучшего друга, кронпринца Пейи. А теперь я начинаю понимать, почему ты был так равнодушен, когда кто-то упоминал их, потому что они не умирали. Кто-нибудь из вас, имбецилов, вообще задумывался о том, что вы делаете, что будет с вашими подданными, а?

— Хватит, — тихо произнёс Альберт. — Ты злишься, я понимаю, но эта война назревала десятилетиями.

— За что ты сражаешься, Альберт?

— Эндрю, — одёрнул меня Горан.

— Нет, он имеет право знать, — перебил Альберт. — Я сражаюсь за свой народ — за тех из них, что скрываются за чешуёй.

Я уставилась на него. Он и вправду выступает на стороне восставших.

— Ты в своём уме?

— Ну, меня за сегодня уже успели обозвать идиотом, придурком и имбецилом.

— Они же дикие.

Все рассмеялись. Я непонимающе оглядела каждого из них.

— Я чего-то не знаю?

— Да. И, если позволишь, я покажу тебе, как сильно ты заблуждаешься, — он жестом показал, чтобы я следовала за ним, и я пошла.

Мы зашли глубже в лес, Альберт привёл меня к большому бревенчатому дому.

Альберт постучал в дверь и вошёл внутрь.

Я увидела множество столов, за которыми сидели дети от семи до пятнадцати.

Мальчик — ровесник Сэма — побежал навстречу Альберту и обнял его.

— Доложи обстановку, Эйб, — попросил Альберт.

— Сегодня без происшествий, но за Малькомом нужно присматривать. Он сегодня впал в истерику.

— Я с ним поговорю, — Альберт улыбнулся и сказал Эйбу, чтобы возвращался к своему ужину.

— Исси, — позвал Альберт, и девушка, как две капли воды похожая на Констанс, подошла к нам. — Я хочу познакомить тебя с Эндрю.

— Тот самый Эндрю, который мог бы составить тебе конкуренцию? — поддразнила она. — Я Изабель. Слышала, ты отменный стрелок.

Я кивнула.

— Эндрю, — представилась ей. — Что всё это значит?

— Я сражаюсь за этих детей, Эндрю, чтобы Эйб мог пойти в школу, которая была бы не только для людей, но и для драконов, в том числе Хроматических.

Я оглянулась на мальчика.

— Он Хроматический дракон?

— Да, все они могут принимать человеческий облик, как и Металлические драконы. Я думал, ты знаешь. Они не так уж сильно отличаются от Металлических. Мы сражаемся, чтобы они были свободны, чтобы на них не охотились, как на животных. Они больше, чем набор ингредиентов для зелий.

Я почувствовала себя идиоткой, припоминая всё, что рассказывал мне о них Горан. Злость потихоньку начала отступать, сменяясь шоком.

Я окинула взглядом всех детей в комнате.

— Слово «прости» не кусается, — пошутил он и сел рядом с одним из детей.

— Прости, — прошептала я.

— Неожиданно, да? — сказала Изабель. — Понимаю, он кажется резковатым и порой ведёт себя как капризный ребёнок, но Альберт на самом деле один из добрейших людей, который я когда-либо знала.

Я вздохнула и кивнула.

— Так странно видеть его живым.

— Многие считают его мёртвым, — ответила она, и я посмотрела на него. — Твои глаза всегда такие грустные?

— Наверное, — я пожала плечами, она усмехнулась.

— Присаживайся, не стесняйся, — она подвела меня к одному пустому рядом с детьми, и я села.

Изабель поставила передо мной тарелку и начала накладывать еду.

— Ты, должно быть, умираешь с голоду.

Я кивнула. Вот теперь я реально чувствовала себя идиоткой. Думала, что это просто забава для богатеньких избалованных ребятишек, которым наскучила размеренная жизнь. Но он сражался за всех этих детей.

— А где их родители?

— Убиты. Выслежены, как дикие звери, ради того, чтобы алчные людишки получили ингредиенты для магических зелий, как уже сказал Альберт. И если ничего не изменить, их станет только больше.

— Меня зовут Агата, — сказала семилетняя девочка рядом со мной.

— А