я К… Эндрю, — на долю секунды я забыла, что всё ещё играю роль мужчины.

— Хочешь, покажу фокус, Эндрю?

— Ой, покажи, пожалуйста, — я улыбнулась.

На её ладони вспыхнул огонёк и заплясал. У меня мелькнула мысль, что я должна была испугаться, как минимум, но девочка была такой маленькой и красивой… Она не могла никому причинить зла.

— Гаточка, что я говорил тебе о хвастовстве? — окликнул Альберт с другого конца стола.

— Я просто показываю Эндрю, что умею, — она показала ему язык, и он сделал то же самое.

Это заставило меня рассмеяться.

Ладно, я совсем не жалела, что поцеловала его.

Остаток ужина детей развлекал Альберт. Они много смеялись, и я не могла не влюбиться в него ещё больше. Он был чертовски обаятелен.

После ужина мы помогали мыть посуду.

Мы дали Исси заслуженный перерыв, и она дала мне шанс извиниться.

— Итак, я все еще идиот, — спросил Альберт.

— Нет, мне очень жаль. Я не должен был предполагать худшее.

— Э, — сказал Альберт. — Знаешь, предположения часто бывают ошибочными, потому что в слове предполагать есть слово «лагать».

— Прости ещё раз. Как идиот идиота. Хотя я уже не так уверен в том, что ты идиот, но я — однозначно.

Он рассмеялся и посмотрел мне прямо в глаза.

У него были самые красивые зеленые глаза на свете.

— У тебя, случайно, нет сестры? — спросил он меня, когда я вытирала тарелку, и я удивленно приподняла брови.

— Нет, извините. Ни братьев, ни сестер.

— И не было или что-то случилось?

— Никогда не было.

Он вздохнул.

— Как бы то ни было, — сказал он, — я не в восторге от того, что происходит с деревнями. Это не наша вина, это всё Хроматические, которых мы не можем убедить присоединиться к нам. Тех, кто не хотят мира, мечтают, чтобы Пейя принадлежала только им.

— Я и не знал, что они так сильно нас ненавидят.

— Их можно понять. Веками мы убивали им подобных, чтобы добыть их органы и магические способности для черного рынка, Эндрю. Убивали их детей, никогда не хотели ни договора, ни компромисса. Это восходит еще задолго до того, как Уильям убил их альфу.

— Если ты так говоришь, то, наверное, я понимаю, почему они нас ненавидят. Но мы не все такие.

— И все же несколько часов назад ты оценивал Хроматических, имея очень мало знаний о них.

— Сколько раз нужно повторить, что я прошу прощения, ваше высочество?

Он рассмеялся.

— Просто сказать это один раз более чем достаточно.

Мы продолжили мыть посуду.

— Так что же это за место? Своего рода лагерь повстанцев?

— Здесь мы присматриваем за детьми-драконами, пока ситуация не разрешится.

— Но твой отец думает, что тебя убил Хроматический дракон. Зачем это было нужно?

— Нам нужно было начать войну, Эндрю. Без войны не будет мира. Я не думал, что моя смерть на что-то повлияет. Отец никогда не выказывал большой любви ко мне.

— Ах, вот оно что.

Я сочувствовала ему.

— Я не хочу становиться таким королём, как он. Я хочу быть лучше.

Я улыбнулась.

— Поэтому ты спросил, есть ли у меня сестра? Не знаешь, где искать девушек? — я оглянулась по сторонам. — Как-то слабо верится. Исси, кажется, без ума от тебя.

Он рассмеялся.

— Нет, найти девушек не проблема. Я не знаю, где найти одну конкретную.

Моё сердце забилось сильнее.

— И ты подумал, что она может быть моей сестрой? — я нахмурилась, тем самым рассмешив его.

— У тебя такие же глаза, — он вздохнул. — Это всё, что я о ней знаю.

Я пристально смотрла на него. Играть роль Эндрю внезапно стало намного сложнее.

— Я ничего не понял, — тихо произнесла я.

— Это долгая история.

Я окинула взглядом горы тарелок, которые нам предстояло помыть.

— У нас много времени.

— Для того, чтобы ты окончательно убедился в том, что я безнадёжный дурак?

Я усмехнулась.

— Любовь ещё никогда никого не делала слабым или безнадёжным, Альберт. Наоборот. Из-за любви начинают войны. Тебе ли не знать.

Я видела, что он понимает, о чём я говорю. Его отец любит его, даже если самому Альберту всю жизнь казалось иначе.

— Да ты философ, — отметил он.

— Когда растёшь в нищете, многое узнаёшь о жизни, ваше высочество.

— Просто Ал, — он передал мне следующую тарелку, чтобы я вытерла. — Ладно, уговорил, — он вздохнул. — Это случилось на одном из маминых балов, за два месяца до того, как мы заварили всю эту кашу. Я не ожидал, что познакомлюсь с кем-то, а уж тем более, что настолько потеряю голову.

— Ты влюбился? — ком застрял в горле.

— Да, — засмеялся он. — Я был переодет, и один из конюхов, у которого такие же черты лица, как у меня, притворился на ночь мной, чтобы я мог сделать перерыв. Итак, эта девушка, которая думала, что конюх — это я, хотела отругать его, и я остановил ее, потому что это все испортило бы. Во всяком случае, в то время я не знал, что она была одной из женщин, выигравших в лотерею моей матери. Она совсем не была похожа на простолюдинку.

— Вижу, ты не думал, что одна из бедных девушек сможет выбить почву у тебя из-под ног.

Он тепло рассмеялся.

— Виновен. Честно говоря, в ту ночь я выставил себя полным идиотом, а не она.

— Ты притворялся.

— Ты быстро учишься. Да, я притворялся, и когда спросил ее, почему она так сильно хотела отругать наследного принца, ее ответы заставили меня понять, каким королем я хотел быть. Ее душа была точно такой же, как у меня. Я знаю, это звучит глупо, но она знала о моем народе больше, чем я когда-либо знал, а она жила только в Эйкенборо.

— Ты