не рассказывали с самого детства о том, как всё обстоит на самом деле.

— Почему так? Почему нам не рассказывают об этом? О том, что они могут принимать человеческий облик.

— Из-за невежества, может быть. Не знаю.

— Как много тебе известно?

Горан улыбнулся.

— Альберт придумал названия их видам, точно так же как это сделал его отец в своё время с Металлическими драконами.

— Правда? — улыбнулась я.

— Ага. Кислотника он называл Ночным Злодеем.

Я рассмеялась.

— А потом этот Злодей убил его. Интересно, если бы он знал о том, какая судьба его ждёт, стал бы давать имя своему убийце?

— Хочешь узнать названия остальных?

— Нет, мне и так сложно их убивать. Пожалуйста, давай обойдёмся без имён, — Горан внимательно посмотрел на меня. Я вздохнула и добавила: — Знаю, ты не это хотел услышать. Но прежде я убивал только ради еды и относился с глубочайшим уважением к тем, кого лишал жизни. Мой опекун учил меня убивать только при необходимости, а не ради забавы.

— Мы убиваем, чтобы выжить, Эндрю.

— Прости, что считаю любую жизнь ценной, Горан. Хотел бы я быть как ты.

— Нет, поверь мне, ты не хотел бы. Я завидую тебе.

— Нечему тут завидовать.

— Ошибаешься. У тебя был тот, кто любил тебя, раз научил уважать всё живое, а не выборочно.

— А у тебя нет? — выпалила я. Последовало молчание. — Прости, я забылся, тебе необязательно отвечать.

— Нет, всё в порядке. Я доверяю тебе, Эндрю, а со мной это бывает нечасто. Тех, кому я доверяю, можно пересчитать по пальцам одной руки.

— Тогда я польщён.

Он выставил перед собой руку ладонью вверх, и та побелела, над ней закружились белые снежинки, формируя шар, который Горан бросил в костёр.

Я, не отрываясь, смотрела на то место, где только что огонь поглотил снежок.

— Теперь ты знаешь.

— Ничего не понимаю… Ты владеешь магией?

Он покачал головой.

— Это не магия.

— А что тогда?

— Снег.

— Снег, — тупо повторила я. — И как ты это сделал?

— Я заболел, когда мне было где-то шестнадцать. Думал, что помру, но оклемался. И после этого обнаружилось, что я могу создавать снег из ничего.

— Так у тебя есть сверхспособность?

Он кивнул.

— Как и у снежника. Но я не дракон. У меня в роду никогда не было драконов. Я понятия не имею, как это произошло, но это произошло.

— Вот почему твой отец так к тебе относится.

— Это одна из причин.

— А какая ещё?

— Я не так идеален, как Гельмут.

— Поверить не могу. Это какой-то бред.

— Ты про моего отца или про мою способность?

— Нет, про королей в целом. Почему они даже не попытались заключить союз с Хроматическими драконами? Если те могут превращаться в людей.

— Ты видел, что эти «люди» делали и на что они способны?

— Они боятся своих человеческих форм, но у них нет проблем с отключением своих драконьих форм. Я на это не куплюсь. Они подвергают своих людей опасности, и им на это наплевать. Короли должны быть храбрыми, править мозгами, а не мускулами.

— Согласен. Как ты думаешь, почему я пытаюсь узнать их местоположение?

Я посмотрела на него.

— Ты хочешь провести переговоры?

— Предложить перемирие. Ты думаешь, я хочу, чтобы бойня продолжалась? Я потерял трёх своих лучших друзей, одним из них был парень, с которым я делил утробу своей матери. Я устал от всего этого, Эндрю. Я хочу мира.

Повисло молчание. У Горана была своя цель.

— Знаешь, почему Ал выбрал для них имена? Потому что это была его мечта. Жить в мире. Он столько раз предупреждал своего отца, что скоро начнётся война, что ему нужно изменить свой образ жизни, но тот не слушал. Даже смерть единственного сына не заставила его прислушаться. Ничто не поможет.

— Альберт тоже хотел мира?

Он улыбнулся.

— Как и Гельмут, и Калеб. Это была одна из тех вещей, которые они хотели изменить, когда станут королями. Теперь это моя задача. Я никогда не хотел править.

— Говорят, что тот, кто меньше всех хочет править, больше всего этого достоин.

Горан снова усмехнулся.

— Хотел бы я, чтобы это было правдой. Он считает мой дар злом. И верит, что мне судьбой предназначено стать злодеем.

— Я не верю в этот бред. Ты можешь управлять снегом. Это не делает тебя злодеем. Только твои намерения определяют, хороший ты или плохой. Никак иначе.

Он посмотрел на меня.

— Ты говоришь прямо как Ал.

Я хмыкнула.

— Вряд ли я когда-нибудь стану таким, как он. Я даже не знал, что он был таким. Честно говоря, я всю жизнь недолюбливал членов королевских семей. Считал, что они думают только о себе.

— А теперь?

— Жизнь показала, что всё бывает не так, как кажется на первый взгляд.

— Так часто бывает, Эндрю. Почему бы тебе не пойти поспать? Завтра будет долгий день, после которого, надеюсь, мы сможем вернуться на базу.

Я кивнула, пожелала ему спокойной ночи и пошла к своему спальнику. Положила в рот ещё одно зёрнышко и закрыла глаза.

***

Прошло ещё два года.

Нас с Мейзом прикрепили к другому отряду. Ему исполнялось шестнадцать лет, и я приготовила ему пирог на костре.

Поверить не могу, что мне скоро стукнет девятнадцать.

С Гораном мы почти не виделись. Он занимался обучением новой группы.

Для меня он стал отличным другом, и каждый раз, когда в наш лагерь приходил новый солдат от Горана, он приносил мне письмо.

При каждой встрече принц рассказывал мне о своём детстве вместе с Альбертом, Гельмутом и Калебом.

В его рассказах они были не королевскими отпрысками, а обычными людьми, как