– Что тебе от меня нужно?

– Мне от тебя, волшебник Ронин, не требуется ничего. Напротив, я хочу помочь тебе в выполнении твоего поручения.

– Поручения?

Об истинной сути порученного Ронину дела знал только Крас да верховный совет Кирин-Тора, причем насчет последних чародей уже начинал сомневаться. Великие маги вполне могут хранить секреты и друг от друга, ставя собственные тайные замыслы выше всего остального… а уж его собеседнику о подобных материях наверняка знать не следует!

Улыбка Смертокрыла вдруг обрела и вовсе нечеловеческую ширину, а обнажившиеся в этой улыбке зубы оказались клыками исключительной остроты.

– О да, Ронин, твоего поручения. А поручено тебе освободить великую королеву драконов, непревзойденную Алекстразу!

Отреагировал Ронин без раздумий. Как древний дракон ухитрился разнюхать всю правду о его поручении, он не знал, но был твердо уверен, что Смертокрыл ее знать не должен. Смертокрыл презирал все живое, включая и тех драконов, что не подобны ему самому. Ни в одном из преданий прошлых времен о какой-либо любви меж этим огромным зверем и алой королевой не говорилось ни слова.

Заклинание, внезапно примененное осмотрительным магом, неплохо послужило ему во время войны. К примеру, разом лишило жизни рвущегося в атаку орка, мясистые ладони коего обагряла кровь шести рыцарей и коллеги-волшебника, а в более слабой форме уберегло Ронина от одного из орочьих чернокнижников, пока Ронин творил другое, решающее заклинание. Правда, опыта его применения против драконов у Ронина не имелось, но свитки утверждали, будто для обуздания древних чудовищ эти чары особенно хороши.

Вокруг Смертокрыла засияли золотом кольца магии…

…однако сумрачная фигура, шагнув вперед, миновала их, даже не поморщившись.

– Скажи, без этого действительно было не обойтись?

Из-под плаща появилась рука с вытянутым вперед указующим пальцем.

Один из камней рядом с лежащим Ронином яростно затрещал, зашипел… и на глазах мага растекся раскаленной лужицей. Расплавленный, камень тут же впитался в землю, заполнил собой каждую трещинку и бесследно исчез – столь же быстро, как и расплавился. На все ушли считаные секунды.

– Вот что я мог бы сделать с тобою, волшебник, если бы принял такое решение. Ты уже дважды обязан мне жизнью – уж не угодно ли тебе на этом ее и завершить?

В ответ Ронин счел за лучшее отрицательно покачать головой.

– Ну, вот, наконец-то, и здравый смысл.

Становясь все более материальным, все более осязаемым с виду, Смертокрыл подошел ближе и указал пальцем на нечто по другую сторону от мага.

– Выпей, и найдешь это весьма освежающим.

Опустив взгляд, Ронин обнаружил рядом, в траве, бурдючок вина. Невзирая на тот факт, что еще пару секунд назад никакого бурдючка там не было, маг без колебаний поднял его и припал губами к горлышку. Нет, этого требовала не только невероятная жажда: отказ дракон вполне мог счесть еще одним проявлением непокорства, а в данный момент Ронину оставалось только одно – повиноваться… и не терять надежды.

Одетый в черное собеседник вновь шевельнулся, и образ его ненадолго утратил четкость, сделался зыбким, почти бесплотным. То, что Смертокрыл, не говоря уж о всяком драконе, может принять человеческий облик, встревожило волшебника до глубины души. Кто способен будет точно сказать, что подобное создание может делать среди народа Ронина? И, кстати, откуда волшебнику знать, что Смертокрыл уже не начал сеять среди людей тьму при помощи этого самого способа?

А если начал, то с чего вдруг решил открыть подобную тайну Ронину? Может, намерен в итоге заткнуть магу рот навсегда?

– Вам так мало известно о нас.

Тут у Ронина глаза полезли на лоб. Неужто Смертокрыл среди прочего и чужие мысли умеет читать?

Дракон устроился слева от человека, словно бы сев в кресло или на огромный валун, невидимый для Ронина за складками широкого плаща. Из-под темного, точно ночь, «вдовьего мыска» на мага, не мигая, уставились глаза угольной черноты, и Ронин, не выдержав их напора, отвел взгляд.

– Вам так мало известно о нас, – повторил между тем Смертокрыл.

– Э-э… видишь ли, трудов о драконах на свете не так уж много. Большую часть исследователей съели.

Сколь ни вымученной могла показаться собственная шутка Ронину, Смертокрыл счел ее весьма забавной. Дракон захохотал – громко, до слез, до колик. Будь на его месте кто-либо другой, пожалуй, подобный смех мог бы граничить с безумием.

– Я и позабыл, как забавно порой твое племя, мой маленький друг! Как же оно забавно! Да, доля правды в этом, наверное, есть.

Слишком широкая, слишком зубастая улыбка вновь засияла на лице Смертокрыла во всем своем великолепии. Не в силах больше спокойно лежать перед грозным драконом навзничь, Ронин сел прямо. Пожалуй, и на ноги встал бы, но один взгляд Смертокрыла словно бы предупредил: в данный момент это может оказаться не самым разумным.

– Так что тебе от меня нужно? – снова спросил Ронин. – Зачем я тебе?

– Ты – средство, ведущее к цели, способ достичь того, что долго не давалось в руки, отчаянный поступок отчаявшегося существа.

Вначале Ронин не понял, что это значит, но тут на лице дракона отразилась немалая досада.

– Ты – и в отчаянии?

Смертокрыл вновь поднялся, раскинул в стороны руки, точно собравшись взлететь.

– Что ты видишь сейчас, человек?

– Фигуру в сумрачно-черном. Дракона Смертокрыла в ином обличье.

– Вполне очевидный ответ, но неужели ты, мой маленький друг, не видишь ничего более? Разве не видишь ты верных мне легионов моих соплеменников? Разве не видишь множества черных – или, если уж на то пошло – красных драконов, царивших в небе задолго до появления на свет людей и даже эльфов?

Не вполне понимая, к чему ведет Смертокрыл, Ронин молча покачал головой. В одном он уже убедился: постоянного дома в сознании этого существа душевное здравие себе не нашло.

– Да, ты их не видишь, – согласился дракон.

И кожа его, и стать сделались чуть более ящероподобными, глаза сузились, клыки заметно прибавили в остроте и длине. Даже силуэт Смертокрыла раздался ввысь и вширь, а из плена одежд, казалось, вот-вот вырвутся крылья. Сам Смертокрыл снова стал чем-то наподобие призрака, магическим существом, застигнутым посреди смены облика.

Но вот он на миг смежил веки, и крылья, глаза, клыки – все это стало таким же, каким было минуту назад. Фигура Смертокрыла вновь обрела и осязаемость, и человекоподобие – пусть лишь поверхностное.

– Да, ты не видишь их, – повторил он, – потому что их больше не существует.

Опустившись на прежнее место, он протянул в сторону Ронина руку, и над его раскрытой ладонью внезапно возникло множество образов, крохотных драконов, парящих над целым миром буйной зелени. Сами драконы сверкали всеми цветами радуги. Повсюду вокруг царил дух всепоглощающей радости, не оставившей равнодушным даже Ронина.