участвовать уже теперь, когда все уже почти готово, то восстание просто поднимется без него, и тогда совершенно точно будут жертвы. А так у него хотя бы оставался шанс проследить, чтобы вся эта задумка не унесла ничьих жизней.

– Ладно, я полагаюсь на тебя.

– А я – на тебя. – Джерри смущенно запустил руку в свои короткие волосы, прочесывая их пятерней в попытке успокоить какие-то свои мысли. – Послушай, вчера… я был пьян.

Сильвенио невольно закатил глаза.

– Он сказал мне то же самое с утра. Практически слово в слово.

Конопатое лицо Джерри приобрело еще более смущенное выражение.

– Не сомневаюсь, но… Я должен сказать тебе еще кое-что. Я был не совсем пьян, я… прекрасно осознавал, что творю. Алкоголь мне просто храбрости придал. Я намеренно его вывел из себя, потому что… хотел еще раз, ну… понимаешь? Последний раз…

Слушать это было тяжело и как-то неприятно. Сильвенио не понимал, зачем механик вообще рассказывает ему все это. Отчасти он мог ему даже посочувствовать, потому что у него сохранились еще воспоминания о том, каким невыносимо желанным Аргза казался ему под воздействием природного афродизиака, но вот то, с каким упорством другие люди плевали на доводы разума, лишь бы удовлетворить желания плоти, приводило его в недоумение.

– Мой друг, не надо передо мной оправдываться, ладно? За это ты несешь ответственность только перед самим собой. Мне, конечно, жаль тебя, потому что ты сам же от этого и пострадал в итоге, но… это все-таки только твое дело.

– И ты совсем не ревнуешь?

– Ревность – это…

– …слово не твоего народа, я знаю. Ты не умеешь ревновать, я и забыл. Ты вообще ничего более-менее человеческого, кроме страха, чувствовать не умеешь, по-моему. Черт, и что он в тебе нашел вообще?

– Я не знаю. И кто здесь ревнует, Джерри?

Механик замолчал и рухнул лицом в подушку на свою кровать. Тяжело вздохнул и пробормотал что-то невнятное, но Сильвенио и так все понял. Он подошел к другу и коснулся его плеча.

– Послушай, – сказал он мягко. – Давай не будем ссориться накануне всего того, что должно произойти. Если ты передумал, то…

– Нет, – уже более отчетливо. – Нет, не передумал. Этот сукин сын мне до смерти надоел. Мы от него избавимся. А я не буду дураком.

– У нас все получится, вот увидишь.

Кого он пытался в этом убедить, Сильвенио не знал и сам.

* * *

План был прост и надежен: устроить где-нибудь в одном из самых просторных отсеков корабля масштабную драку, чтобы заманить туда Аргзу, который непременно захочет с этим разобраться лично, затем наброситься на него всей толпой и вколоть успокоительное, а потом связать и быстро вытащить из корабля на ближайшей обитаемой планете. А уж потом можно будет улетать восвояси, чтобы после рассеяться по галактикам и никогда, никогда больше не вспоминать украденные Аргзой Грэном годы жизни. И не вспоминать друг друга, пожалуй. Сильвенио в основном плане (без учета предполагаемых издержек) отводилась роль сравнительно небольшая: увести корабль после того, как главная часть будет закончена, поскольку управлять судном умел только он один. Правда, оставалась еще проблема с той частью солдат, которые на корабле находились исключительно ради сражений и к тому же получали регулярную зарплату, а соответственно вряд ли одобрили бы бунт, но Джерри сказал, что рабочие, которых было намного больше, смогут с этим разобраться. Потому что даже изможденные и неопытные в драках гражданские могут справиться с профессиональными военными при помощи одной лишь накопленной за долгие годы злости, так утверждал Джерри.

Предыдущий план, заключавшийся в том, чтобы банально подсыпать пирату снотворного (или чего посильнее) в еду и питье, был отвергнут по той простой причине, что никакие пищевые яды на организм варвара, похоже, не действовали.

С утра Сильвенио нервничал так, что впервые в жизни наделал опечаток в программном коде, чуть не пролил принесенный Аргзе бокал вина на консоль, спотыкался на ровном месте и как-то очень заторможенно отвечал на все вопросы. Аргза, недоуменно за ним наблюдавший, потрогал ему лоб, но никакого жара не обнаружил. Тот же безмерно был благодарен всем существующим высшим силам за то, что Аргза почему-то в этот день так и не спросил его прямо, что с ним происходит.

Он все думал: неужели и правда все выгорит? Неужели он сможет вернуться наконец домой? Неужели все действительно может закончиться уже сегодня?

Но тревожная, глухая тоска, какое-то предчувствие, будто сегодня произойдет что-то очень-очень страшное, безжалостно впивалась в сердце острыми иглами. Что-то такое ужасное висело в воздухе, как дамоклов меч, и Сильвенио, повинуясь этому предчувствию, поймал себя на том, что размышляет уже, какой будет его смерть. Он почему-то совершенно точно знал, что ничего у них не получится, и он, покрываясь холодным потом от сжимающего сердце страха, вдруг очень четко осознал: он сегодня умрет. Да, он умрет, несомненно, потому что Аргза не оставляет предателей в живых. Вопрос был лишь в том, умрет ли он быстро и легко – или пират заставит его мучиться в агонии… Впрочем, такого рода мысли он старательно отгонял, повторяя про себя неустанно, что все это глупости и волноваться не стоит.

Когда в одном из отсеков вспыхнула долгожданная драка, сначала туда пошли солдаты, Сильвенио наблюдал за этим через плечо Аргзы на экране, куда картинка подавалась с одной из развешанных по периметру камер. Но рабочие были готовы к приходу наемников и набросились на них все разом. Сильвенио же умудрился незаметно отключить внутренний канал связи, чтобы солдаты не вызвали подкрепление.

– Считаешь, я должен вмешаться? – спросил вдруг Аргза, наблюдая за всем этим.

Он вздрогнул:

– Почему вы спрашиваете об этом меня? Я не вправе вам указывать, сир… Но – да, считаю, что это нужно остановить, пока не появились жертвы.

Отчасти это было правдой: драка ведь разгорелась не шуточная, не бутафорская, а самая настоящая, и люди могли всерьез пострадать. Аргза глянул на него как-то странно, но молча поднялся и направился в коридор.

– Ты идешь? – позвал он уже на пороге.

Сильвенио вздрогнул повторно, покрываясь испариной, и пробормотал что-то о том, что предпочел бы остаться, потому что не любит насилия. Ему достался еще один странный, нечитаемый взгляд, а потом Аргза все-таки ушел, и паника неумолимо сдавила эрландеранцу горло.

Смерть – или свобода, третьего не дано. Сейчас все решится.

Некоторое время ничего не происходило. А затем на экране камеры появился Аргза, и одновременно в толпе рабочих мелькнула знакомая рыжая макушка. Предводительствуемые воинственными криками механика, с