окружающих, удостоверяя свою власть над ними, вам нравится делать людям больно, унижать их, потому что это каким-то извращенным образом возвышает вас в собственных глазах. Вы всегда добиваетесь своего исключительно силой. Но со мной это не проходит. Я слабый, и ломать меня неинтересно, потому что я не ломаюсь, а только гнусь, и вас это злит. Я слабый, да, я не умею врать, я не умею драться, я не могу сопротивляться вам, а вам приятно чужое сопротивление. Я нуждаюсь в вашей защите. В вашей лояльности. У меня нет никого, кто мог бы защитить меня. Я ваш. Полностью в вашей власти: вы отняли у меня дом, заменив своим кораблем, вы отняли у меня свободу. И по этой причине вам не нравится, когда я на вас обижаюсь, потому что большей власти, чем у вас надо мной уже есть, вам все равно не добиться. Я, честно говоря, не знаю, почему вы так стремитесь сохранить иллюзию моей добровольности, но зато я знаю, что вам это важно. И если вы хотите, чтобы я по-прежнему искал вашего покровительства, вместо того чтобы просто отключить разум и восприятие – а я это могу, – то… извинитесь передо мной, сир.

Аргза зарычал. Негромко, но зло, угрожающе. В темных глазах плеснула ярость, и на секунду Сильвенио показалось, что он ошибся в своих расчетах, что с ним сейчас в самом деле снова сделают что-то ужасное, но…

– Тварь, – произнес пират почему-то ласково. – Маленькая тварь.

Он схватил его за волосы у основания затылка и резко дернул, заставляя запрокинуть голову. Ладонь снова легла на колено и сжала чуть ли не со всей силы.

– Извини, – прорычал варвар ему в губы, прокусывая их до крови. – Доволен?

Было очень больно, едва ли не на грани включения Контроля, но это было не так уж важно. В конце концов, за все надо платить, а заплатить минутной болью за такую важную победу – совсем не зазорно. Подумать только, он заставил извиниться, пусть даже и так грубо, самого Аргзу Грэна, никогда и ни перед кем не признававшего своей вины!

– Да. – Он не сдержал слабой улыбки. – Я буду доволен, если вы не станете сейчас ломать мне шею и колено.

Аргза ничего ломать не стал, вновь разжав руки, и осталось потерпеть только еще один злой укус, пришедшийся уже на ухо. Победу можно было считать одержанной почти без потерь.

В дверь постучали, и Аргза впустил в кабину Джерри, вызванного для повторного отчета о тех самых шумах в динамиках. На этот раз Сильвенио не стал слезать с колен пирата и даже не стал отводить взгляд. Только руки с шеи его убрал, но по сравнению с прошлым его смущением это тоже было своеобразной победой, только уже со стороны Аргзы. Пронзительно-голубые глаза эрландеранца сияли таким неприкрытым торжеством, что Джерри глянул на друга с большой настороженностью, но, к счастью, комментировать никак не стал.

И вот уже потом, в каморке механиков, за очередными вечерними посиделками, Джерри повторил, как-то напряженно разглядывая его лицо:

– Устроим бунт. Свергнем тирана.

И Сильвенио на этот раз не отшатнулся, не дернулся, не стал оглядываться по сторонам. Только приглушил голос и шепотом, почти неслышно, спросил:

– У тебя есть конкретные идеи?

Тот кивнул, продолжая в него вглядываться. Сильвенио почувствовал укол досады: его лучший друг, кажется, не вполне ему доверял.

– Послушай, я понимаю, в каком направлении ты сейчас мыслишь. Что ко мне он относится лучше, чем к остальным рабочим. Что я купился на его фальшивую доброту. Что я мог забыть, кто он и что сделал, раз уж он одаривает меня такими привилегиями. – Лицо Джерри при этих словах запылало, что только доказывало правоту Сильвенио. – Но это не так. Этот человек… угнетает всех нас. Он отнял нашу свободу. А я хочу эту свободу вернуть. Я хочу снова приносить людям пользу, а не составлять отчеты с грабежей. Я хочу читать книги и нести в мир учения моего народа. Я хочу… не бояться сказать лишнего, хочу снова жить без страха. Поэтому – да, я в деле, что бы ты ни задумал, мой друг, я хочу рискнуть. Я не могу сражаться, но… я могу его отвлечь. Да… пожалуй, действительно могу… Я с тобой.

Механик улыбнулся облегченно и шумно выдохнул – ему, похоже, и самому было до крайности неприятно сомневаться в своем товарище. Но жизнь на этом корабле всех волей-неволей заставляла становиться подозрительными, и Сильвенио, сам страдающий чем-то подобным, не собирался его в этом винить.

– Хорошо. – Улыбка Джерри превратилась в азартный оскал. – Тогда вот что…

– Только без убийств, – вставил быстро Сильвенио, замечая кровожадный блеск в глазах друга.

– Ну… это как пойдет…

– Нет! – Сильвенио встряхнул его за плечи, нахмурившись. – Я не собираюсь участвовать ни в чьем убийстве! Либо мы находим другой путь, либо я отказываюсь помогать.

Джерри посмотрел на него исподлобья, насупившись: он-то был настроен более чем решительно. Но все-таки он хорошо осознавал, что Сильвенио имеет на Аргзу слишком большое влияние, и без его непосредственного участия вряд ли что-то получится.

– Ладно, ладно, – он примирительно поднял руки. – Без убийств так без убийств. Мы его просто обезвредим, я понял.

Сильвенио отпустил его и улыбнулся тоже.

– Хорошо. Тогда говори свою идею.

* * *

Странные глухие звуки он услышал еще из коридора. Замер, прислушиваясь, но ничего подробнее не различил, только распознал голос Джерри, издающий какие-то хриплые ругательства. Дверь кабины была приоткрыта, но света внутри не было, и уже это Сильвенио насторожило. Он замер, но затем решил, что Аргза все равно потом спросит с него, какого черта он не зашел, и, сделав глубокий вдох, бесшумно проскользнул за дверь.

Проскользнул – и застыл на пороге, понимая, что зашел все-таки не вовремя. Ему мгновенно стали понятны и странные звуки, и ругательства, и показавшийся каким-то сдавленным голос механика. Стоило лишь узреть представшую перед ним картину в виде прижатого спиной к стене Джерри с разведенными ногами, стонущего Аргзе куда-то в плечо.

Сильвенио надеялся уйти незамеченным, но тут механик случайно зацепил его блуждающим по комнате взглядом и, видимо, попытался что-то сказать. Аргза, естественно, тут же его заметил.

– Лиам, – позвал он с ухмылкой. – Ты куда?

Он не обернулся, все еще надеясь, что хотя бы сейчас его присутствие варвару не так уж необходимо.

– Я зайду позже, если вы не возражаете…

– Возражаю. Зайди и закрой дверь.

Как он мог говорить таким спокойным тоном в такой момент, Сильвенио просто не представлял.