это означало жизнь во лжи, значит такова цена, которую приходилось платить за собственное выживание. В сущности, не так уж и плохо, и Клеманс создала свой внутренний мир и тот мир, который делила с Жаком до тех пор, пока Патрис все не разрушил. Чего она никогда ему не простила.

Она потрогала лежавший в сумке пистолет. По-прежнему на месте.

На следующее утро не успела она размять затекшие после сна на неудобном диване члены, как в дверь тихонько постучали. На сей раз то была не полиция, а Этта, хозяйка дома.

– Там к тебе пришел некий мужчина, – сказала она.

– Неужели? А кто именно?

– Сама увидишь. Пошли, – улыбнулась Этта.

Вслед за подругой Клеманс спустилась во внутренний дворик, где Этта ее оставила. Ожидавший Клеманс мужчина стоял спиной к ней, а когда он повернулся и заговорил, она едва не потеряла сознание. Их первая встреча после долгих лет разлуки.

– Клем… Клемми…

За прошедшие годы она не раз пыталась вспомнить его голос, но так и не смогла. И когда он со своим мягким американским акцентом произнес два этих слова, то снова стал таким, как прежде. Знакомый голос намекал на бескрайний мир чувств в его душе.

Клеманс прижала руку к сердцу, неистово колотившемуся от волнения и радости. И хотя она сама позвонила старому другу, для нее стало настоящим потрясением увидеть его здесь. Сильный. Надежный. Она не решалась говорить, опасаясь выдать себя.

Они молча смотрели друг на друга. У Клеманс в глазах стояли слезы. Она страшилась этой встречи, страшилась разочарования. Она боялась увидеть пивной живот или фиолетовый нос и красные щеки пьянчуги. Но ничего подобного не увидела.

Его глаза сохранили свою яркую голубизну, хотя теперь он сменил очки, веснушек на лице явно прибавилось, а в светлых волосах серебрилась седина. Клеманс захотелось прикоснуться к этим седым прядям. Прикоснуться к нему.

Возможно, его нос действительно слегка вырос, однако в основном этот мужчина остался прежним, ведь некоторые люди с годами вообще не меняются. Он совсем не сморщился. Если на лице у него и появились морщины, то это лишь придавало ему шарма. Но он отнюдь не сморщился. По крайней мере, внешне. А возможно, стал даже крупнее. Что, вероятно, объяснялось его уверенностью в себе и приобретенной с годами солидностью.

Тео, единственный мужчина, которого она любила. Мужчина, который понимал все без лишних слов, и время было над этим не властно. И вот они стоят друг против друга, неловкие и смущенные, хотя она всегда жила в его сердце, а он – в ее.

Клеманс пригладила волосы и, не выдержав, рассмеялась в ответ на улыбку Тео.

В результате они заговорили одновременно, наперебой. И тогда он сказал:

– Извини.

А она сказала:

– Пойдем. Я познакомлю тебя со своей внучкой Викки.

– С внучкой?

– Это длинная история. – Клеманс не говорила ему, что у нее есть ребенок, и теперь признание звучало слегка запоздало, но деваться было некуда, и она продолжила: – У меня был сын Виктор. Отец Викки. Я родила его много лет назад, задолго до встречи с тобой. Он погиб во время войны.

Тео был явно ошарашен, но, похоже, решил, что сейчас не самое подходящее время для выяснения отношений.

– Мои соболезнования, – произнес он.

– Благодарю. Впрочем, все это осталось в прошлом.

Поднявшись в квартиру, Клеманс посторонилась, пропуская его вперед. Долгих лет разлуки словно и не бывало. После приезда внучки у Клеманс открылось второе дыхание, тем не менее ощущения от встречи с Тео… были другими. Она стала собой. Она наконец стала собой.

– Ты совсем не изменилась, – улыбнулся Тео.

Клеманс тщательно следила за своим внешним видом, что, впрочем, не составляло особых трудов: элегантная стрижка, шелковые кимоно и льняные кафтаны, простые, но утонченные ювелирные украшения, хороший маникюр. А то, что у нее сидело внутри, – совершенно другое дело.

– Цвет волос, конечно, другой, и все-таки ты такая же, как прежде. Разве что стала еще красивее.

Клеманс почувствовала, как к щекам приливает кровь. Она успела забыть, когда краснела в последний раз.

– Я… – начала она и осеклась, у нее не хватило слов.

Тео протянул к ней руки, и она, отчаянно нуждаясь в утешении, прильнула к нему.

Их объятие длилось целую вечность. Только сейчас Клеманс поняла, как скучала по этим сильным рукам. От него пахло так же, как раньше: чем-то пряным с соленой ноткой и с привкусом табака в дыхании. Клеманс прижималась к Тео, вбирая его в себя; она будто вернулась в наполненные смехом сумасшедшие дни и хмельные ночи пьянящего секса. Она вспомнила, как они, сплетаясь в жарких объятиях, планировали общее будущее, его теплая рука гладила потаенные места ее тела – воспоминание было настолько живым, что у Клеманс перехватило дыхание.

– Итак… – Тео отпустил Клеманс, и ей стало неловко за слишком смелую игру воображения; он провел рукой по лбу, откидывая волосы назад, и движение это было настолько знакомым, что Клеманс едва не разрыдалась. – Моя милая, милая Клемми… – Он улыбнулся своей чуть кривоватой улыбкой, улыбкой, наводившей на мысль, что он сам над собой подтрунивал или рассказывал байку, понятную ему одному. – Может, все-таки объяснишь, что стряслось?

Клеманс, выведенная из равновесия присутствием Тео, улыбнулась в ответ. Ей всегда нравилось то, как он называл ее своей милой, чего ни до, ни после Тео никто не делал. Она почувствовала, что с плеч словно свалился тяжелый груз, и вспомнила, как им было хорошо вместе, пока он не захотел узнать о ней больше. И даже не о ее внутреннем «я», а о прошлой жизни в Касабланке – о юной Адель, c которой она навсегда покончила.

Они устроились на диване, и Клеманс подробно рассказала ему все, что знала, о происходящем здесь и сейчас.

– Ты веришь своей внучке? – спросил Тео. – Она действительно стала свидетелем преступления?

– По крайней мере, она убеждена, что видела убийство своими глазами. И ей кажется, убийца знает, что она все видела.

– Она достаточно уравновешенная девушка? – спросил Тео.

– Думаю, да.

– А ее кузина действительно пропала?

– Да. Звучит не слишком обнадеживающе, так? – спросила Клеманс, но Тео лишь молча вздохнул. – Патрис Калье, мужчина, который, по словам Викки, нажал на спусковой крючок, угрожал и мне тоже – и моей внучке, – хотя и по другому поводу.

Тео выразительно покачал головой:

– Господи, Клем, во что ты ввязалась?!

– Так мы можем рассчитывать на твою помощь?

– И ты еще спрашиваешь?! Конечно можете. Для начала я, пожалуй, подергаю кое за какие ниточки, а там посмотрим, что удастся выяснить.