дрогнули, и он едва слышно пробормотал несколько слов, которых не удалось разобрать из-за громыхания грузовика.

А еще Викки ужасно переживала за свою кузину. Почему Беа не вернулась назад, как было условлено? Куда она ушла? Представив, каково сейчас бедняжке Беа, Викки в очередной раз пожалела, что не успела выпрыгнуть из грузовика и ждать на дороге. Оставалось лишь уповать на то, что у Беа хватит здравого смысла поймать попутку до Марракеша.

Том опять что-то пробормотал и открыл глаза. Викки облегченно вздохнула, едва не разрыдавшись от счастья.

– Все хорошо, Том, – торопливо сказала она. – Мы везем тебя в больницу.

– Что случилось? – едва слышно спросил он.

– Авария. Но с тобой все будет хорошо.

Том снова закрыл глаза и остался лежать неподвижно, мышцы лица обмякли. На Викки накатила очередная волна страха. Она пощупала у него пульс. Слава богу, живой!

И вот наконец они приехали в Марракеш. Увидев, что жизнь идет здесь своим чередом, Викки оторопела. Как такое возможно, если вокруг творятся ужасные вещи?! Когда они приехали в больницу, водитель грузовика тут же отправился в травматологическое отделение предупредить врачей. И Викки ничего не оставалось, как разглядывать входящих и выходящих людей: мужчину на костылях, медсестру с сигареткой в зубах, двух сплетничающих женщин, плачущего ребенка, которого успокаивала бабушка.

Несколько секунд спустя к грузовику уже бежали санитары, врачи и медсестры. Увидев Тома, все всполошились и начали выкрикивать указания. Санитары, осторожно положив раненого на носилки, внесли его через вращающуюся дверь в здание больницы. От стоявшего внутри шума и гама сразу заложило уши. Медсестры бегали как ошпаренные, призывая на помощь другой персонал. Отделение было забито людьми, которые ждали своей очереди, плакали, умоляли, чтобы их осмотрели. Викки хотела проследовать за носилками, но медсестра ее остановила. Врач, жилистый мужчина с добрыми глазами, отвел девушку в другое крыло больницы. Он говорил по-французски, у него были приятные манеры, и Викки, запинаясь, со слезами на глазах, объяснила, как Том попал в аварию, и сообщила, что там, на дороге, осталась ее кузина Беа, совершенно одна. Врач обещал передать медсестре, чтобы та позвонила в полицейский участок.

Викки, казалось, целую вечность мерила шагами жуткий оливково-зеленый коридор, прислушиваясь к плачу ребенка и болтовне медсестер в комнате отдыха. Она ненавидела больницы. Цвет стен, запах дезинфекции, крови, пота, застарелого сигаретного дыма, мочи и фекалий – от всего этого, вместе взятого, Викки становилось дурно. Она буквально обоняла страх этих людей, уставившихся перед собой стеклянными глазами или понуро глядевших себе под ноги. Тем временем в коридоре появились двое полицейских, и медсестра показала на Викки. При их приближении она встала с места.

– Мадемуазель, прошу вас пройти с нами, – сказал по-французски полицейский постарше.

Он отвел Викки в душную, но зато отдельную комнату ожидания. Жара была просто убийственной, Викки отчаянно хотелось пить. Полицейский сел и предложил ей стул, тогда как молодой полицейский отправился за стаканом воды. Полицейский постарше, который, похоже, вообще никогда не улыбался, с суровым видом расспросил Викки об аварии и о том, кто еще был в автомобиле.

– Моя кузина, – взволнованно ответила она. – Моя кузина Беатрис Джексон. Кто-нибудь уже отправился на ее поиски? Она там совсем одна.

Полицейские продолжили задавать вопросы. Кто сидел за рулем автомобиля? Принимали ли они наркотики? Куда конкретно они направлялись? Зачем приехали в Марракеш? Кого они здесь знают? В каких отношениях она состоит с Томом? С Клеманс? С Эттой? Напуганная, ужасно одинокая, Викки нервно сплетала и расплетала на коленях руки. Почему они об этом спрашивают? Может, Том умер? Может, они ищут виноватого?

Она ответила на все вопросы, но сделала паузу, вспомнив, что ни в коем случае не должна упоминать убийство Джимми. Категорически не должна этого делать. По крайней мере, до тех пор, пока не поговорит с Клеманс. Том не зря предупреждал о коррумпированности местной полиции. Впрочем, прямо сейчас Викки желала лишь одного: чтобы Беа целой и невредимой вернулась в Марракеш, чтобы дверь распахнулась и кузина вбежала в комнату.

– Всему свое время, – твердили полицейские, а когда Викки попросила их поспешить, они просто-напросто усмехнулись.

Ей хотелось вопить от отчаяния.

– Я вас очень прошу. Можно мне сходить ее поискать? – в очередной раз попросила Викки. – Быть может, она сейчас ждет в другом крыле больницы или где-то там. Да и вообще, мне нужно узнать, как себя чувствует Том.

Пожилой полицейский раскачивался, откинувшись на спинку стула. И Викки хотелось опрокинуть его вместе со стулом. Лампочка под потолком непрерывно мигала, вокруг нее, назойливо жужжа, вились насекомые, отчего у Викки разболелась голова, и она непрерывно терла виски, чтобы унять боль.

Тем временем в комнату вошел тот самый врач. Устало улыбнувшись, он обменялся с полицейскими парой фраз по-арабски. Викки впилась в него глазами, ей не терпелось узнать о состоянии Тома. Ведь доктор наверняка не стал бы улыбаться, если бы новости были плохими.

Он сел напротив Викки и взял ее руки в свои.

– Скажите…

– Нет. Мадемуазель, спешу вас обрадовать. С вашим другом все будет хорошо. – (Викки, по-прежнему занимавшаяся самобичеванием, почувствовала такое облегчение, что ей стало трудно дышать.) – Рана на лице воспалилась и вызвала отек, особенно на лбу и вокруг глаз. У него также сломана челюсть, но перелом чистый, а значит, подбородок заживет без операции. Мы забинтовали ему голову, подвязав подбородок, чтобы больной не слишком широко открывал рот. А еще у него сотрясение мозга.

– Это опасно?

– Ему потребуется время на восстановление. Прямо сейчас мой коллега накладывает швы. Вашему приятелю придется какое-то время полежать здесь под нашим присмотром.

– Я могу его увидеть?

– Не сегодня, – ответил врач. – Возможно, завтра.

Викки разрыдалась, размазывая слезы ладонями. Полицейские смущенно заерзали на стульях. Врач успокаивающе похлопал ее по спине.

Узнав, что Том поправится, полицейские расцвели улыбками. Теперь им не придется выдвигать обвинение в убийстве, или в опасном вождении, или в чем-то там еще, что могла предъявить полиция.

– Я должна срочно выяснить, где моя кузина Беа! – Викки вскочила со стула. – Если вы мне не поможете, тогда я сама начну поиски.

Врач что-то сказал полицейским по-арабски. Один из них повернулся к Викки:

– Скажите, ваша подруга – француженка, как и вы?

– Моя кузина. Я ведь сказала, что она моя кузина. И она англичанка. – Викки не стала объяснять сложную смесь французской и английской крови в их разветвленном семействе.

– Почему вы нам сразу этого не сказали? – Пожилой полицейский встал и направился к двери.

– А какое, собственно, это имеет значение?! – возмутилась Викки, переводя взгляд с полицейского