Эддисон куда-то слинял, но Стерлинг сидела за столом, читая консультационный запрос, который я не разрешила ей трогать. Сгрузив пирамиду сэндвичей на угол ее стола, я сказала:

– Передашь ему, что я пошла на ланч с одной подругой по академии?

– Он ее знает?

– Наверное.

Большинство моих друзей из тех академических дней обосновались за пределами Куантико, поэтому выбор был невелик. То, что я не назвала имени, должно было стать реальным предупреждением о некоторой секретности.

– Скоро вернусь.

– Ладно, понятно.

Сказав, что будет ждать меня там, Касс реально подразумевала кабину лифта. Застопорив ногой двери, она удерживала их в открытом состоянии. Когда Андерсон попытался зайти в кабину, она едва не зарычала на него. Я переждала перед выходом из нашей комнаты и, лишь увидев, что он смирился и отправился к лестнице, присоединилась к подруге.

Мы хранили молчание, спускаясь вниз и на пути в гараж.

– Похоже, нас не должны видеть вместе? – пробурчала я.

– Желательно.

– Тогда я иду на второй уровень, а ты подхватишь меня на выезде.

Она кивнула, не взглянув на меня. Брелок с ключами позвякивал у нее на боку. Касс резко свернула к гаражному лифту, а я направилась по пандусу к своей машине, стоявшей на втором уровне. Не думаю, что кто-то следил за нами, но на всякий случай – и ради ее успокоения, учитывая взбудораженное состояние, в коем она пребывала, – я порылась в багажнике якобы в поисках нужной вещи. Услышав, как завелась ее машина, я захлопнула багажник, заперла свою и, пройдя по пандусу, скользнула к ней в салон на пассажирское сиденье.

– Не пора ли прояснить ситуацию?

– Перед ланчем нам надо быстро заехать в одно местечко, – сообщила она.

– Далеко?

– В Службу охраны Манассаса.

– О черт, Касс… – Закрыв глаза, я откинулась назад и уперлась затылком в подголовник кресла. – Ты же не стала бы устраивать все эти шпионские игры, если б тебе однозначно сказали не привлекать меня.

Ее обиженное молчание стало достаточно выразительным ответом.

– Касс! Qué mierda?[36]

– Симпкинс говорит, что нам запрещено сообщать какие-либо новости вашей группе, – по мере удаления от здания Бюро напряжение постепенно покидало ее, – но мы не просто взяли на себя расследование какого-то дела; оно же связано с твоей жизнью.

– Касс…

– Им удалось закончить обследование Мейсона Джефферса, – протараторила Касс, – и были обнаружены признаки периодических внутренних надругательств. Правда, есть одна закавыка: у него герпес.

– Герпес?

– Герпес первого типа – тот, что в основном поражает лицо и рот; но у него поражены гениталии.

– Дай угадаю: его мать страдала от герпеса первого типа.

– В точку.

– Семилетний мальчик с ИППП[37], – вздохнув, констатировала я.

– Холмс хочет, чтобы ты поговорила с первыми жертвами. Мейсон пока молчит, и, по мнению психолога, его следует временно оградить от общения с женщинами, но Холмс хочет, чтобы ты навестила остальных. Симпкинс запретила любые контакты.

– А что, по мнению Холмс, может дать такое общение?

– Покажет убийце, что ты по-прежнему в деле.

Значит, Холмс, так же как и я, подумала, что гнев убийцы может обернуться против меня, если все будет выглядеть так, словно я отказалась от дальнейшего участия в решении судьбы этих детей.

Пока Холмс не отзовет запрос на помощь Бюро, этим расследованием будет руководить Симпкинс. И любые решения остаются за ней.

Касс сдавленно чихнула. Наша группа в академии прозвала ее «Котенком», поскольку смех у нее постоянно выражался в таком своеобразном чихании.

– Ты же не пытаешься на самом деле убедить меня, что тебе это нравится.

– Нет, мне это чертовски не нравится, но мое мнение в данном случае ничего не решает. И я не могу действовать тайно за ее спиной.

– Как ни странно, я подумывала, не посоветовать ли Холмс обратиться к Хановериану.

Опять откинувшись на спинку кресла, я несколько раз ударила затылком по подголовнику, словно надеялась выбить из головы некую полезную идею.

– Ты хочешь посоветовать детективу местной полиции обратиться через голову твоего босса к шефу подразделения, чтобы некий желаемый агент мог поговорить с предыдущими жертвами?

– Ну, в твоих устах это звучит не слишком законно.

– Почему же, интересно?

Она вновь чихнула.

– Если ты пытаешься тайно отвезти меня к этим детям, то почему же, выкрав меня, тащишь в Службу охраны, а не в больницу?

– Потому что мне самой нужно заехать в Службу охраны. Меня как раз туда и отправили, но я подумала, что в машине мы с тобой сможем спокойнее всего поговорить. – Выезжая на трассу, Касс неожиданно глянула на меня и сменила тему: – Ты же знаешь, как Дрю относится к вашей группе. По ее мнению, вы слишком долго варитесь в собственном соку, а это плохо сказывается на работе. Она даже говорила об обмене со Смитами, а они проработали в ее группе шесть лет.

– Но у нас же изменился состав. Вик пошел на повышение. А мы умыкнули из Денвера Стерлинг.

– Десять месяцев назад она внесла свою фамилию в списки кандидатов на руководителя подразделения.

– Зараза…

– Никто даже не думал, что Хановериан одобрит это. Он уже столько раз отклонял ее кандидатуру.

– Но потом он получил пулю в грудь, и его собственное повышение стало единственной возможностью остаться в Бюро. Должно быть, она жутко разозлилась.

– Ей не нравятся его методы работы, никогда не нравились. И тебе это известно.

Десять месяцев назад, в течение большей части того совместного с Симпкинс расследования, она пыталась переучивать меня и Эддисона. К тому времени я проработала в Бюро лет десять, а Эддисон… по-моему, лет шестнадцать. Мы давно вышли из категории стажеров. В общем, то расследование превратилось в какой-то ад, поскольку Симпкинс упорно обходилась с нами так, словно мы не могли научиться у Вика ничему полезному. Повышение Эддисона и перевод Стерлинг стали желанной новостью, поскольку это означало, что мы останемся отдельной группой, вместо того чтобы постоянно подключаться к расследованиям группы Симпкинс.

– Так зачем же тебя послали в Службу охраны? – спросила я, даже не притязая на видимость логичного перехода.

– У нее появилась версия того, что убийца может быть одним из социальных работников.