Побродив по набережной Сены и полакомившись жаренымикаштанами, мы спустились в подземку и поехали в центр.

– Кать, я когда-то читал, что на Елисейские поля послесмерти попадают герои, любимцы богов, – взяв меня за руку, сказал«Эдик». – Посмотри, как здесь хорошо… Торжественно… Красиво…

– Вот уж не думала, что ты можешь восторгаться красотой! Тыведь бандит, а бандитам все по фигу…

– Катя, я же не всегда был бандитом. – «Эдика» ничутьне обидели мои слова. – Историей Франции я интересовался с детства. Аначалось все с «Трех мушкетеров»…

– Мне тоже нравится Дюма. Но больше – Дюма-сын. «Даму скамелиями» я три раза перечитывала. Дождусь, пока родители заснут, и читаю,читаю, читаю – до утра. – Болтая с «Эдиком», я совсем забыла, зачемприехала.

– Кать, может, съездим на Монмартр? – Пьянящий воздухПарижа, похоже, тоже действовал на него умиротворяюще. – Давно мечтал тампобывать. Посидим в кафе, посмотрим, как художники рисуют…

– Поехали, – с легкостью согласилась я, – толькодавай на такси: ноги гудят – сил нет, а посмотреть все хочется.

На Монмартре мы просидели до вечера.

Пили легкое виноградное вино, ели пирожные, разговаривали нио чем, как старые добрые знакомые, как… друзья.

Когда стемнело, мы опять поехали в центр и поднялись наЭйфелеву башню. Блистая яркими огнями, внизу лежал огромный город. Город,воспетый поэтами, город любви… Приехать бы сюда просто так, не думая ни о чем…Эх, Пашка, что же ты натворил… Жил бы со своей манекенщицей, не посягая наденьги Лютого, а ты…

В отель мы вернулись ближе к полуночи. У двери моего номера«Эдик» притянул меня к себе и нежно поцеловал в губы. Переполненнаявпечатлениями, я не стала сопротивляться.

– Спасибо, тебе… Петя, – сказала я, погладив кончикамипальцев его колючую щеку. – Несмотря ни на что, сегодня я почувствоваласебя почти счаст–ливой… А почему «почти» – ты и сам знаешь.

– Это только начало, Катя, – прошептал он. –Начало настоящих отношений между нами. Прости меня за вынужденное вранье…Спокойной ночи, любимая. Утром я позвоню тебе. Позавтракаем вместе, а потомподумаем, что нам делать дальше.

– Подумаем, – кивнула я, возвращаясь мыслями кпропавшему Пашке. Очарование прекрасно проведенного дня сразу испарилось. Вконце концов, я здесь не для того, чтобы отдыхать.

Соседка моя, укрывшись с головой одеялом, крепко спала.Прислушавшись к ее равномерному посапыванию, я включила ночник, достала изсумочки огненно-рыжий парик и, натянув его на голову, подошла к зеркалу.Ничего… Очень даже ничего… Теперь – глаза… К таким волосам да зеленые глаза –м-м-м! Пашке точно понравится.

Он любит все яркое, необычное, привлекающее внимание заверсту. Грим мы сделаем незаметным, только скулы слегка подчеркнем… Так…хорошо… А платье выберем в обтяжечку – стрейч.

Переживания последних двух недель не прошли для менябесследно – я похудела, но при этом чувствовала себя великолепно. Наметившийсябыло животик бесследно исчез. Зато попка торчит как надо. Муженек мой будетсражен наповал!

– Ну, Пашенька, держись, – прошептала я и на цыпочкахподошла к телефону.

– Слушаю… – Сонный голос мужа я узнала сразу. Захотелосьзакричать от обиды, но вместо этого я тихо произнесла.

– Здравствуйте, вы, наверное, Борис? Меня зовут Таня.Несколько лет назад я приехала из Москвы и осталась здесь навсегда. Долгоевремя я работала у бывших владельцев вашего дома. Они-то и посоветовали мнепозвонить… Скажите, Борис, вам не нужна домработница?

– Домработница? – Пашка медленно просыпался. – Номоя жена справляется с хозяйством, хотя… дом такой большой…

– Я слышала, ваша жена совсем молоденькая. Я бы могла ейпомочь. Видите ли, в настоящее время я сижу без работы. Можно, конечно,куда-нибудь еще, но мне бы хотелось попасть именно в русскую семью…

– Вы русская?

– О да, да! Я очень чистоплотна, трудолюбива, аккуратна, выне будете жалеть, если возьмете меня. Об оплате мы можем договориться привстрече, но много я не попрошу. Правда, у меня есть одно условие – жить я будуу вас. Дело в том, что я снимаю квартиру на противоположном конце Парижа.Мотаться каждый день туда-сюда, сами понимаете, очень тяжело…

– Таня, а почему вы звоните ночью?

– Париж ночной город, Борис… Простите, я вас разбудила? О, яне думала, что вы уже легли спать… Если хотите, я перезвоню вам утром, часиковв десять…

– Часиков в десять? – переспросил мой муж. – Нет,в десять я уже уйду. Вот что, Таня… Домработница мне, пожалуй, нужна. Тем болеерусскоговорящая. Мы тут с женой как на необитаемом острове живем – словом не скем перемолвиться. Приезжайте-ка, Танюша, к восьми часам утра. Адрес вы,надеюсь, помните?

– Помню. – Чертыхнувшись про себя, я вежливораспрощалась и повесила трубку. Придется теперь искать адрес по телефоннойкниге, вместо того чтобы спать.

Когда стало светать, я накинула на плечи легкую кожануюкурточку, купленную накануне в Москве на деньги «Эдика», взяла сумочку и,покосившись на безмятежно спавшую соседку, вышла из номера.

Поймать такси не составило труда. Свободная машина стояла увхода в гостиницу. Пожилой француз что-то быстро спросил, бросив явнозаинтересованный взгляд на мои голые коленки.

– Извините, но… мне… мне нужен… Булонский лес… – мучительноподыскивая слова, по-англий–ски сказала я.

– А, Булонь! – оживился он. – Амур, мадемуазель?

– Да пошел ты, старый козел, со своим амуром, не видишь, яспешу! – по-русски выругалась я и протянула вырванный из блокнота листочекс адресом Пашки.

Таксист, сразу погрустнев, нажал на газ, и мы поехали.

Глядя в окно, я думала о муже. До разговора с ним япо-глупому надеялась, что Пашки в Париже нет. Может, его убили, отобравзлополучные деньги… Я бы поплакала немного, а потом, объяснившись с Лютым,начала новую жизнь… Живой и здоровый Пашка устраивал меня куда меньше.

Домработницу он возьмет, сукин сын! Я бы попробовалазаикнуться о домработнице! Все ведь делала сама: мыла, стирала, убирала, рук нежалела, а Женечку он бережет! Пылинки с нее сдувает, бабник чертов! Чтоб ему вбассейне утонуть, крокодилу такому…

За окном замелькали добротные частные дома. Перед одним изних такси остановилось, и я вышла. Значит, Пашка живет здесь… Не слабо, однако…Посмотрев на часы, я вздохнула. До восьми оставалось больше часа. Ладно, пойду,не торчать же мне здесь. Да пропади он пропадом, этот Париж!

Решительно нажав на кнопку звонка, я принялась ждать.