Большевики не собирались отдавать инициативу в этом вопросе. 20 ноября Совнарком поручил Петровскому и Сталину взять в свои руки комиссию по выборам (Всевыборы), которая отказывалась сотрудничать с новым правительством. Нужно было торопиться, чтобы Всевыборы не открыли Собрание без участия Совнаркома. 23 ноября члены комиссии были арестованы за «саботаж» (хотя они-то как раз работали усердно). Правда, 27 ноября они были освобождены. Левые эсеры протестовали против этого ареста во ВЦИК. Комиссаром СНК в комиссию был назначен М. Урицкий, а поскольку старая комиссия с ним не сотрудничала, он сформировал новую. Это дезорганизовало подготовку сводной предвыборной статистики.

26 ноября был принят декрет Совнаркома об открытии Учредительного собрания после того, как в комиссии зарегистрируются 400 депутатов. Кадеты и социалисты не признавали полномочий Урицкого – как же тогда регистрироваться?

28 ноября демонстрация во главе с городским головой Г. Шрейдером и депутатами (их собралось около 60) под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию!» подошла к Таврическому дворцу и, несмотря на сопротивление охраны, прорвалась внутрь. Там депутаты провели совещание, на котором пришлось констатировать: кворума для открытия заседания нет. Ограничились тем, что избрали мандатную комиссию во главе с В. Рудневым, организационное бюро и временного председателя Собрания В. Чернова. Депутаты заявили о восстановлении в правах прежней комиссии по выборам и протестовали против декрета СНК об аресте вождей гражданской войны, то есть кадетов, поскольку это нарушало депутатскую неприкосновенность. Было решено собираться здесь и в дальнейшем, пока не наберется кворум, но 29 ноября красногвардейцы вытеснили депутатов из здания. Так прошла репетиция открытия Собрания, и нужно сказать, что ее уроки лучше извлекли большевики.

28 ноября без конкретных обвинений были арестованы кадеты Ф. Кокошкин, П. Долгоруков (депутаты) и А. Шингарев. Левые эсеры опротестовали декрет об их аресте во ВЦИК. Они не видели необходимости в этом насилии, дискредитирующем Советскую власть как деспотическую. Но Ленин, отвечая им, характеризовал партию кадетов как штаб контрреволюции, ведущей против Советской власти вооруженную борьбу. Ленин, похоже, всерьез боялся именно кадетов как реальных идейных противников, которые, несмотря на малочисленность своей фракции, имеют ясную антисоветскую программу и стоят за спиной колеблющихся мелкобуржуазных социалистов. А Троцкий так и вовсе стал грозить развязыванием террора, как во времена Французской революции (что позволило уже левым эсерам упрекнуть большевиков в буржуазности – раз они подражают буржуазным революционерам).[337] Тогда, в конце 1917 г., эти разговоры казались фигурой речи.

Между тем 10 декабря в Калуге была обстреляна демонстрация в поддержку Учредительного собрания, пострадали около 40 человек.

Прибытие в столицу депутатов – противников большевиков было затруднено. Были арестованы депутаты-эсеры Н. Авксентьев и А. Гуковский. Принцип депутатской неприкосновенности не действовал. 18 декабря чекисты нагрянули на заседание Союза защиты Учредительного собрания и объявили присутствующих арестованными. На место событий прибыли наркомюст левый эсер А. Штейнберг и нарком имуществ В. Карелин, которые всех отпустили. 19 декабря это вызвало острую полемику в Совнаркоме. В результате по предложению Ленина и Сталина было принято постановление, в соответствии с которым изменения постановлений «комиссии Дзержинского, как и других комиссий, назначенных Советами, допустимы только путем обжалования этих постановлений в СНК, а никоим образом не единоличным решением комиссара юстиции». Действия Штейнберга и Карелина были признаны неправильными.[338] Штейнберг, однако, добился предоставления ему права контроля за формальной стороной работы ВЧК и права санкции арестов членов Учредительного собрания и видных политиков. Но на практике это не делалось. Штейнберг тем временем отправил Советам телеграмму, в которой дал указание прекратить систематические репрессии, поскольку Советская власть стабилизировалась. Выносить решение о наказании теперь может только революционный трибунал.[339]

21 декабря обсуждение полномочий ВЧК в Совнаркоме возобновилось. Была принята резолюция Штейнберга, отредактированная Лениным. ВЧК должна была передавать результаты своей работы в следственную комиссию при революционном трибунале или прекращать дело. НКЮ и НКВД, а также президиум Петросовета получали право контроля за работой ВЧК. Однако добытое Штейнбергом право санкции было теперь заменено более размытым: «Об арестах, имеющих выдающееся политическое значение, комиссии извещают Народные комиссариаты юстиции и внутренних дел»[340] (а то бы они и так не узнали постфактум).

7 января, когда кризис с Учредительным собранием миновал, был достигнут компромисс: заместителем председателя ВЧК становился член ПЛСР В. Александрович, в комиссию включались еще четыре левых эсера. Кандидаты в члены комиссии должны были обсуждаться СНК. Штейнбергу поручалось «в кратчайший срок проверить основательность содержания в тюрьмах политических заключенных, удостовериться, формулированы ли для арестованных конкретные пункты обвинения для передачи их в Следственную комиссию при Революционном трибунале; всех же, кому в течение 48 часов не может быть предъявлено обвинение, освободить».[341] Это решение было принято также под впечатлением от убийства матросами политзаключенных кадетов Шингарева и Кокошкина.

Другой угрозой для политики Ленина в этот период оставались правые большевики. Потеряв позиции в СНК и ЦК, они сохраняли депутатские мандаты и возобладали в бюро фракции большевиков в Учредительном собрании. Бюро стало созывать в Петроград депутатов-большевиков, хотя ЦК 29 ноября решил с этим не торопиться, чтобы не содействовать возникновению кворума. Более того, бюро фракции выступило за созыв партийного съезда или конференции для обсуждения позиции на Учредительном собрании, а значит, и политической линии партии вообще. Все равно в Петроград съедется много влиятельных большевиков с мест – с депутатскими мандатами. Это давало правым шанс еще раз изложить свои аргументы перед широким партийным активом.

11 декабря ЦК согласился вызвать в Петроград депутатов. Но было решено переизбрать бюро фракции. Одновременно Каменев, Рыков, Рязанов, Ларин и Милютин были выведены из состава большевистской фракции ВЦИК. Для фракции были написаны Лениным и утверждены ЦК тезисы об Учредительном собрании. Это произошло после споров большевиков о том, открывать ли вообще Собрание (или, может быть, подвергнуть его превентивной чистке, объявив левое крыло революционным конвентом по образцу Французской революции). 12 декабря Ленин добился утверждения своих тезисов фракцией Учредительного собрания, ее бюро было переизбрано, вместо Каменева его возглавил Шляпников. Последний бой умеренных большевиков был проигран.[342] Ведущими внутрисоветскими оппонентами Ленина и его соратников становились левые эсеры.