— Так точно, товарищ Сталин! С разведывательными операциями для контрразведывательных целей мне пришлось столкнуться в военные годы. Но это было дома. Дома, как говорится, и стены помогают. Разведке и разведчикам ПГУ приходится работать на чужой территории, и в этом сложность адаптации.

— Вот поэтому я говорю о качественном подборе кадров, — опять вставил кадровую составляющую в разговор вождь.

Питовранов продолжал докладывать, отвечая на конкретные вопросы вождя.

Сталин его слушал внимательно, изредка посасывая свою курительную трубку, табак в которой почему-то никак не хотел раскуриваться. Он ее отложил без огорчения и продолжил беседу:

— В своей работе обратите особое внимание на кадры — качественный подбор сотрудников ведомства, их негласных помощников, от которых зависит успех этого важного для страны дела. Избавляйтесь от нерадивых, болтунов, карьеристов, трусов, слабых характером… Это балласт. Да-да, я говорю о балласте потому, что через него приходят предательство и измены. Они совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера. У вас очень сложный участок работы, устремлен на многие годы вперед, а потому будущее имеет обыкновение жестоко мстить за легковесность, с которой решаются проблемы настоящего…

Питовранов слушал мудрые напутствия человека, с именем которого были связаны и грандиозные победы, и чудовищное беззаконие. Именно последнее выбивало из седел наиболее честных, непримиримых к подлости, смелых, независимых людей, настоящих — неквасных патриотов. А еще в этом быстростареющем человеке от пережитых эпохальных событий и от частого курения он видел тонкого психолога, умеющего находить подходы к любому собеседнику.

Вскоре Сталин нажал кнопку у стола…

Вошел Поскребышев с небольшим подносом, на котором стояли два стакана с искрящимся янтарным чаем и две вазочки с колотым сахаром и сушками. За чаепитием Сталин продолжил опрос нового руководителя внешней разведки, все углубляясь и углубляясь в сердцевину проблем главного добывающего органа страны.

— Вы говорите, что практически освоились с хозяйством? Это хорошо — темпы врастания именно таковыми и должны быть. А теперь скажите, сколько у вас надежных агентов за рубежом? — неожиданно спросил хозяин кабинета.

К ответу на такой вопрос Евгений Петрович был явно не готов. Но он быстро собрался и не очень уверенно ответил:

— Тысячи три, товарищ Сталин… или около этого. Откровенно скажу — еще не посчитал…

— Три тысячи? Что, все это наши с вами достойные люди, — на выдохе с удивлением заметил вождь. — Не спешите, товарищ Питовранов, вспомните… Ведь я говорю не обо всей массе агентурного аппарата. Согласитесь, среди них могут быть и лица с идеями преторианской гвардии. Кстати, она, эта гвардия, не всегда была верна римским императорам. Нам с вами нужны верные нашей идее люди. Если бы вы мне назвали эту цифру без одного нуля, я бы поверил.

— Если строго подходить к оценке работоспособности, дельной отдачи агентурного аппарата, товарищ Сталин, то, наверное, так и будет — пара или тройка сотен. А вот десяток есть таких, которые на вес золота. Например…

Сталин оборвал генерала:

— Не надо называть их, мне это сейчас не надо. А клички тем более. Не стоит загружать память цифрам, именами и псевдонимами. Важно, чтобы такой «золотой фонд» негласных помощников у вас был в наличии. Вы их должны ценить, беречь, уважать, материально поддерживать, но разумно — не сорить деньгами, они ведь заработаны нашими тружениками. У большевиков никогда не было большого числа агентов. Вот, к примеру, в Баку в 1908 году у нас было всего несколько тайных помощников, но какие это были агенты!!! Добирались до секретов охранного отделения! Мы даже знали, что лежит у их руководителей в сейфах. Вот так надо работать: глубоко, прицельно, целеустремленно.

Видно, воспоминания молодости взволновали его. Он выбил в пепельницу пепел из бриаровой чаши трубки, открыл резную деревянную шкатулку и, сломав несколько папирос «Герцеговина флор» — черно-зеленая пачка лежала на столе, набил свою курительную игрушку, с которой не расставался до последних дней жизни.

Потом, прикусив эбонитовый мундштук, поджог табак в чаше и крепко затянулся. Выпустив клуб сизого дыма, он прошелся, словно наслаждаясь затяжкой, в мягких чувяках из тонкого лайкового хрома по ковровой дорожке. Поравнявшись с гостем, он снова спросил по теме:

— А как относятся к вам мидовские и внешнеторговые «смежники», а также военные разведчики — ватовцы?

— С пониманием, товарищ Сталин! У нас налажено с ними рабочее взаимодействие, — коротко ответил Питовранов…

Это была последняя встреча руководителя внешней разведки со Сталиным…

Нужно сказать, что соратники Е.П. Питовранова по МГБ сделали много для создания эффективной системы защиты отечественных секретов на каналах возможного проникновения к ним вражеской агентуры. Не случайно один из руководителей ЦРУ США со временем признался: «Русским в 40-50-е годы удалось создать эффективную систему защиты своих секретов, и в период холодной войны разведывательная система Соединенных Штатов не добилась сколько-нибудь заметных результатов. Действовавшая агентурная сеть была засорена агентами-двойниками и, по существу, полностью контролировалась МГБ».

Разговор закончился после чаепития.

— Мне приятно сознавать, что я в вас не ошибся. Так и держите крепко штурвал своего корабля. Желаю вам удачи. Мы еще встретимся с вами и поговорим и о новых достижениях, и о новых возникающих проблемах — без работы над их решением жизнь остановится. Вы свободны!..

Да, не предполагал Евгений Петрович, что с Иосифом Виссарионовичем он встретиться только на его похоронах…

Начало весны 1953 года стало переломным не только для Советского Союза, оно повлияло на весь мировой процесс. Именно 1 марта 53-го года, в результате апоплексического удара, Сталин оказался на грани смерти. Объявлено об этом было только 3 марта в такой форме, что можно было специалисту предвидеть смертельный исход вождя. В то же время в прессе и по радио делались успокоительные заверения. В них говорилось, что ради спасения жизни Иосифа Виссарионовича к его лечению подключены самые квалифицированные врачи. Процесс проходит под прямым надзором политических руководителей страны. Агония оказалась слишком продолжительной и тяжелой — окончилась она 5 марта.

Всем тогда казалось, что Сталин — это не человек, а какое-то вечное и бессмертное явление. Когда уходит великий человек, тем более вождь, наступает время борьбы за высокую и авторитетную власть. В Советском Союзе такой процесс тоже не был исключением из правил. Соратники забывают правила приличия вместе с тем, кого еще вчера они обожествляли. Каждый из них выставил к Олимпу свою карьерную лестницу и стал карабкаться по ней к его высотам.