Алессандра проводила его взглядом, явно желая удостовериться, что надоедливый знакомый все-таки убрался подальше, и только потом посмотрела на меня. Первый раз за весь недолгий разговор. И я не стал отводить взгляд. Не смог, потому что мне хотелось сейчас утонуть в этих карих глазах и больше никогда не всплывать на поверхность.

– Я должна поблагодарить вас.

Что можно сказать в ответ? Ах, не стоит благодарности? Ах, на моем месте так поступил бы любой мужчина? Ах, зовите, и я тут же примчусь на помощь?

Ну да. Что-то такое. Самое смешное, все это было бы чистейшей правдой. Только в том и состояла главная беда, что подобные слова одинаково нелепо смотрелись бы в исполнении и Моргана Кейна, и Дэниела Уоллеса. Хотя бы потому, что человек – один и тот же, неважно, раскрашенный, как индеец, или невзрачный, как привидение.

– Так поблагодарите.

Она подняла бровь. Левую. Изогнула изящно-удивленной дугой. Наверное потому, что доселе никто в разговоре с донной Манчини не переходил от слов к делу, пропуская вежливые расшаркивания. Но крепость ведь еще не пала, если подъемный мост слегка качнулся на цепях?

– Я не буду спрашивать, откуда вы здесь взялись и что на самом деле собирались сделать. Это сойдет за благодарность?

– Вполне.

Я повернулся, собираясь уходить, и услышал чуть насмешливое:

– Вы всегда так дешево берете за свои услуги?

– Зависит от нанимателя.

– Тогда… Я хотела бы предложить вам еще одну небольшую работу.

– Какого рода? Сломать кому-нибудь ноги?

Она явно улыбнулась, я чувствовал это даже спиной:

– Может быть, может быть… Но для начала хватит и сломанного сердца.

– Я не мастер разбивать сердца.

– Вам и не придется. Думаю, я смогу справиться сама… Если вы чуточку поможете. Просто поприсутствуете в одном месте некоторое время.

Зашуршала бумага.

– Вот. По этому адресу, сегодня в семь часов вечера. – Мне в ладонь ткнулся сложенный листок.

– Хотите отвадить того блондинчика от своего дома?

– Хочу, – честно ответила она, снова глядя мне прямо в глаза.

– Куда же смотрит ваш мужчина, если разрешает вам так…

– Рисковать? – Сандра оказалась совсем рядом, меньше чем в шаге от меня.

– Чудить.

– Он не будет против, – улыбнулась донна Манчини, и выражение ее лица показалось мне подозрительно многозначительным. – Он для этого сам слишком чудной.

Выбираться из здания школы к дороге пришлось в лучших традициях наших славных десантников, выбрасываемых обычно черт знает куда, но в место всегда пересеченное, труднопроходимое и под завязку наполненное «вероятным противником». То есть пришлось прятаться старательнее обычного, и мне это даже удалось. Правда, при соблюдении того условия, что преследование отсутствовало. Полностью. И все же взгляды в спину мерещились, что не добавляло мне ни оптимизма, ни прочих положительных эмоций.

Да и знакомый «маверик», послушно ожидающий своего хозяина у ворот школы, радовал не особенно. Хотя, конечно, один из камней с души упал: стало быть, машинку Амано выловили и отреставрировали вполне удачно. И вполне возможно, что капитан Сэна, будучи воодушевлен встречей со старым другом, не слишком позаботился о…

Ага, систему защиты так и не перепрограммировал! Вот если бы он задумался о запуске новой процедуры идентификации, мне пришлось бы туго, а так – пара секунд, и я уже сижу на пассажирском сиденье, запуская пальцы в приборную панель и набирая тетушкин номер.

Барбара откликнулась сразу. Наверное, ждала звонка от своего любимого капитана. А не от меня, естественно. После того как в микрофоне раздался мой голос, пауза затянулась настолько, что захотелось повторить еще раз:

– Привет, тетушка.

– Морган? – Судя по весомой доле неуверенности, мой голос и впрямь претерпел изменения благодаря стараниям Брендона и Ко.

– Ага. Но, если ты занята, я по…

– Не смей уходить с линии! – рявкнула полковник фон Хайст, заставив меня вздрогнуть.

– Не буду. Если ты так просишь…

– Я приказываю, если ты не заметил!

– Хорошо, хорошо, хорошо. Не ухожу.

– Морган, что ты там творишь?

– Выполняю твой приказ. Как могу.

– Вот именно! Как тебе вообще пришло в голову… – Тут Барбара наконец-то заметила отсутствие видеосигнала на своем комме и елейным голосом спросила: – А почему ты не включил камеру?

– Потому.

– Морган, мальчик мой… Хватит шуток! Яви мне свой лик. Немедленно!

Снятие масок не входило в мои первостепенные планы, но сейчас не было никакого особого смысла спорить с начальством, и я нажал клавишу включения видеопотока. Заодно получил злорадное удовольствие от наблюдения лица Барбары, сначала непонимающе-удивленного, но с каждой секундой все более и более скатывающегося в растерянность.

– Ты сменил имиджмейкера? – спросила она после вдумчивого изучения моего нынешнего облика.

– Так получилось.

– А знаешь, я не удивлена, – констатировала тетушка, откидываясь на спинку своего кабинетного кресла. – Вот честное слово, не удивлена. И потом… Как ты выглядишь, это, в конце концов, твое личное дело. Но то, что ты делаешь…

– Мне представлялось, что пока все продвигается успешно.

– Успешно? О да, успешно! Вот только для кого?

Я подумал и ответил:

– Для Элисабет.

Барбара простонала что-то нечленораздельное, но явно нелицеприятное для меня.

– Я не должен помогать девочке?

Снова повисла пауза. Долгая и мучительная. А потом полковник фон Хайст призналась:

– Не знаю.

Это было для меня несколько внове: оставаться без руководящей и направляющей родственной длани.

– Ты же ясно выразилась, что…

– Девочка не должна погибнуть? Да. Но это означало, что ее следует уберечь от столкновения с кланом. Спрятать. Увезти подальше, желательно, получив заверения в сотрудничестве. А что сделал ты? Какой пункт плана выполнил?

Я окинул мысленным взглядом прошедшую пару дней и вздохнул.

– Но она же не умерла?

– Слава богу! – очень даже искренне вознесла молитву Барбара.

– А остальное… Пока она участвует в конкурсе, ее не будут трогать.

– Уверен?

– Вполне. Представляешь, какой это был бы скандал? И позор для Совета кланов.

– Возможно. – Тетушка постучала пальцами по подлокотнику кресла. – Я не вдавалась в подробности групповой психологии мафиозных структур.