Начальство Турецкого понимает ситуацию, не дергает его понапрасну. Только ему от этого не легче — сам себя казнит за медленное продвижение. Никак не удается крепко ухватить ниточку, которая позволит распутать весь клубок. Или это ему только кажется? Ведь Скворцовская наверняка знакома с заказчиком убийства, так же, впрочем, как и сама Преснякова знала его. Это люди одного круга.

Александр Борисович попытался вспомнить все те мелкие штрихи, которые вывели следствие на Скворцовскую. Формально ее сначала не в чем было обвинить, а в результате многое сошлось именно на ней. Вряд ли это можно считать случайностью. Масса мелких фактов всегда указывает правильное направление. Сейчас очень важно изолировать Людмилу Витальевну от своего повседневного окружения, обескровить и их, и ее. Если это удастся, то расследование станет сродни проводимому в лабораторных условиях эксперименту, когда полученную информацию можно считать достоверной. В противном случае работа следователей по-прежнему будет идти ни шатко ни валко.

Не удалось! Размышления Турецкого прервал телефонный звонок, который по наитию показался ему тревожным. Хотя, казалось бы, что тут можно почувствовать — металлический шарик всегда стучит по колокольчику с одинаковой силой и скоростью, находящимися в зависимости только от подаваемого электрического напряжения. Тут уже неважно, спешат тебе сообщить, что у тебя родился ребенок или сгорела квартира. Во всех случаях звенит одинаково. Почему же вдруг этот звонок показался ему тревожным?!

— Александр Борисович, это Курточкин. Вчера вечером была застрелена сотрудница банка «Орион» Чохонелидзе…

Следователь еще что-то продолжал темпераментно говорить, только Турецкий уже слышал его вполуха: противник опередил их. Самое обидное, что ненамного, на считаные часы. В результате же погибла молодая, судя по отзыву Поликарпова, прекрасная женщина. Тут уже и сомнений быть не может — убрали важную свидетельницу. Однако это вовсе не означает, что она была способна свидетельствовать против Скворцовской. Там же неисчислимое множество клиентов — юридических лиц, физических, все недовольные банком автоматически переносили свое недовольство на его сотрудников, в том числе и на такую ключевую должность, как заведующая операционной службой.

— И вы знаете, Александр Борисович, — продолжал Курточкин, — я пока даже не стал смотреть результаты экспертизы по Лисицыну. Боюсь спугнуть, простите за черный юмор, удачу. По первым внешним признакам это могла быть работенка утреннего убийцы. Такое впечатление сложилось у меня со слов дежурного следователя. Я сейчас поеду туда разберусь.

— Где это случилось?

— Далеко, в Теплом Стане, возле ее дома, рядом с подъездом. Я уже предупредил лисицынского соседа, что приеду к нему позже.

— Прямо не знаю, допрашивать сейчас Скворцовскую или повременить, — задумчиво произнес Турецкий. — Пожалуй, допросим. А вы, Алексей Михайлович, как только найдется нужная зацепка, сразу звоните. О гибели Чохонелидзе Скворцовской говорить раньше времени не станем.

Да, понедельник — день тяжелый, что и подтвердилось вчера лишний раз. Однако вторник, во всяком случае нынешний, тоже легким не назовешь.

Вскоре в кабинет следователя привели банкиршу. Разъяренная фурия сидела молча и бросала на следователя испепеляющие взоры. Турецкий вдруг подумал, что, улыбнись эта женщина, ее лицо могло бы стать привлекательным, даже красивым. Однако он-то видел ее первый раз на кладбище, второй раз здесь, на допросе. Оба раза Скворцовской было не до улыбок.

Турецкий еще только раскачивался, раскладывал бумаги, делал мелкие записи на листке отрывного календаря, как вдруг Людмила Витальевна закричала:

— Это черт знает что! Как вы позволяете себе обращаться с людьми! Схватили меня на глазах моих сотрудников без объяснения причин. Вы еще ответите за это! Я слишком дорожу своей репутацией и слишком дорожу брендом своего банка, чтобы позволять так обращаться с собой!

— Вы выговорились? — спокойно спросил Александр Борисович, когда она замолчала. Скворцовская ничего не ответила, и он продолжил: — Причины задержания вам вчера уже объяснили. Однако вы, очевидно, были настолько возбуждены, что пропустили их мимо ушей. Тогда я могу повторить, что вы подозреваетесь в незаконном отмывании денег.

— У меня не прачечная! — огрызнулась Людмила Витальевна.

— Надеюсь, как кадровому финансисту вам не требуется расшифровывать, что означает этот звучащий по-бытовому термин, — осадил ее следователь. — Да, наши эксперты, проверяя документы, обнаружили, что банк «Орион-2002» при помощи Коростылева получал из ооновского комитета деньги и тут же переправлял в контролируемую им же фирму, находящуюся в зоне льготного налогообложения. Соответствующие документы подписывались вами, Людмила Витальевна, ни о каких подделках речи быть не может. Не мне вам объяснять, какой урон вы нанесли нашему бюджету своими манипуляциями.

— Вы вообще-то представляете величину нашего бюджета?! — хмыкнула она. — Что вы тут мелете — урон! Да весь дебет нашего банка, будь он даже в тысячу раз больше, не сможет отразиться на бюджете. Настолько по сравнению с ним это ничтожная величина.

— Ну не станем жонглировать цифрами. Любое утаивание налогов наносит нашей экономике ущерб. Как вы знаете, дела в этой сфере у нас обстоят далеко не блестяще. То в одном месте, то в другом дает о себе знать дефицит средств. Во многом это происходит из-за утаивания налогов…

— Да что вы зациклились на этих налогах! — воскликнула Скворцовская. — Слышали звон, да не знаете, где он. Все эти, как вы выразились, манипуляции, делались в интересах банка и, как следствие, в интересах всей страны. Грубо говоря, часть ооновских денег прилипала к рукам России, государство становилось немножечко состоятельней, чем прежде. За это нам только спасибо сказать должны. А вы вместо этого занимаетесь провокациями. Я знать не знаю, про какое отмывание денег вы говорите. Вполне допускаю, что вы готовы подбросить какие-нибудь деньги, чтобы потом обвинить меня же в воровстве. О, это как раз в духе оборотней в погонах. Много наслышана об этом. В каждой газете пишут. Поэтому я требую вызвать адвоката, иначе никаких показаний давать не буду.

— То есть вы хорошо подготовились ко встрече с правоохранительными органами — адвокат имеется.

— У вас и это вызывает подозрение! Конечно, вам на руку, если у человека нет юридически подкованного помощника: легче запугать, заморочить ему голову. Но вы уже так настроили население против себя, что постепенно каждый начинает заводить собственного адвоката. И не одного.

— Хорошо, пусть адвокат присутствует при нашем разговоре. Если желаете, пускай их будет несколько. Большой спешки нет. Я только хочу задать парочку малозначащих ознакомительных вопросов, которые не вызовут больших кривотолков. Скажите, пожалуйста, сколько человек насчитывает ваша семья?

— Не понимаю, куда вы клоните. Но все равно легко узнать, что я сейчас в разводе, живу одна.

— В двухкомнатной квартире?

— Да, в двухкомнатной квартире, причем улучшенной планировки — с большой кухней. Надеюсь, вы не осудите меня за то, что живу слишком просторно, не станете уплотнять, как этого профессора… из «Собачьего сердца».