— Да.

— А вы организовали туда поставку дизельных электрогенераторов в количестве ста штук.

— Так мы же подписали с ним договор еще до принятия санкций. Потом аннулировать его было неэтично, ведь закон не имеет обратной силы.

— Иракские партнеры в знак благодарности передавали вам какие-либо денежные вознаграждения?

— Лично мне — нет.

— А через посредников? Скажем, через руководителя такого звена в вашей системе, как расположенная на Кипре посредническая фирма «Димитриус ЛТД», руководимая Дмитрием Саврасовым.

— Таких данных не имею.

— У вас при себе весьма крупная сумма в долларах. Как вы объясните их происхождение?

— Это казенные деньги — «Кристалла». Я, собственно говоря, за ними и приехал. Не только за ними, — спешно поправился он, — но в том числе одной из целей поездки было получить их. А потом уже положить на счет фирмы. Да, разумеется, тут есть определенные нарушения — хотел сэкономить на налогах и готов признать вину.

На Альбицкого было жалко смотреть. Он сидел осунувшийся и бледный, носовой платок уже не убирал в карман — поминутно промокал лоб, подбородок. Когда конвойный уводил его, Анатолий Ксенофонтович удалился безропотно, не только не задав никаких вопросов о своей дальнейшей судьбе, но даже не заикнувшись о возможности связаться с адвокатами.

Если бы он был более внимателен, то заметил бы, что, разговаривая с ним, Турецкий беспрерывно поглядывал на часы. К двенадцати он должен быть у генерального прокурора. Кудрявцев ежедневно разговаривал с ним по телефону: он все не мог уразуметь, какая связь между «нашими американцами» и убийством Пресняковой. Александр Борисович, чувствовавший эту связь интуитивно, пока не мог обосновать ее логически. Любящий во всем четкость и ясность, генеральный очень верил в способности Турецкого, поэтому делал ему своеобразную поблажку, не ограничивая его действия временными рамками. И все же Кудрявцев регулярно контролировал его действия, иначе въедливый Александр Борисович может отвлечься на побочные дела, тем более что сейчас он подробно докладывает про аферу, которая совершалась Коростылевым и Альбицким под прикрытием ооновской гуманитарной программы «Борьба с бедностью».

Пока эти выводы неокончательны. Люди из команды Грейсфорда сделали их на основании устных показаний иракских и эфиопских жителей: сотрудников таможни, благотворительных фондов, представителей среднего звена местных администраций. Все требует уточнения.

— Пусть американцы этим и занимаются, — пробасил Владимир Устинович. — Дашь им материалы на Коростылева и Альбицкого, а сам глубоко не внедряйся. Главное — найти убийц Пресняковой. Знаю, знаю, — замахал он руками, заметив попытку Турецкого что-то сказать, — это все связано, звенья одной цепи. Вот и пройди эту цепь побыстрее. Узнали, для чего Альбицкий прилетел в Москву?

— Получил от Верещагина наличные деньги. Восемьдесят тысяч долларов.

— То есть барыш делят в Москве. Интересно, что скажет по этому поводу Верещагин. Где он сейчас находится?

— У себя в «Глобусе». Сейчас возьмем санкцию на арест и поедем.

— Да уж не тяните. Если Коростылев и Альбицкий арестованы, тут уже нужно действовать решительно. Чтобы остальные не успели замести следы. В первую очередь нужно узнать, сколько людей работает в верещагинской фирме. Наверняка она маленькая. Там есть всякие вспомогательные должности, но есть и такие сотрудники, которым известны махинации их руководителя. Скажем, его заместитель или главный бухгалтер. За такими тоже не мешало бы установить наблюдение. К тому же, возможно, им угрожает опасность как невольным или вольным свидетелям.

Через час после разговора с генеральным Турецкий собирался ехать на задержание, когда ему сообщили, что сегодня утром застрелен заведующий административно-финансовым отделом фирмы «Глобус» Григорий Лисицын.

О гибели сотрудника «Глобуса» Александр Борисович узнал, можно сказать, случайно. Ему позвонил оперативник, который вел наружное наблюдение за Верещагиным. Тот неожиданно уехал из офиса на своей «ауди». Оказалось, ему сообщили про убийство Лисицына.

Турецкий не мешкая связался с Курточкиным, приказал тому отправиться на место происшествия.

— Алексей Михайлович, возьмите у дежурного следователя все имеющиеся показания. Это дело отойдет к нам. Таких случайных совпадений не бывает — чтобы погиб ближайший сотрудник, можно сказать, правая рука человека, который с минуты на минуту будет арестован.

Притулившаяся во Втором Михайловском проезде пятиэтажка из силикатного кирпича всем своим видом навевала страшное уныние. Да такой дом в принципе и не мог обладать положительной энергетикой, поскольку находился между крематорием и Даниловским кладбищем. Когда Алексей Михайлович прибыл туда, труп еще не увезли. Оперативники ходили по подъездам окрестных домов в поисках свидетелей.

Лисицына застрелили около девяти утра. Выйдя из дома, он открыл одну из шести «ракушек», рядком выстроившихся между домами параллельно улице. Григорий Романович положил портфель на переднее сиденье своей «девятки» и завел ее. Пока машина прогревалась, Лисицын вышел, чтобы протереть стекла.

Возле гаражей росли чахлые, изрядно покрытые пылью деревья и кусты, за которыми прятался убийца. Он уложил Лисицына с одного выстрела точнейшим попаданием в висок. Очевидно, пистолет был с глушителем, к тому же машина работала на больших оборотах, шумно гудела. Поэтому выстрел не переполошил всю округу, его вообще мало кто слышал. Зато некоторые видели его последствия: видели, как навзничь рухнул Лисицын, как в сторону соседнего дома побежал мужчина, скрылся за углом…

Пистолет на месте происшествия оперативники не обнаружили. Видимо, преступник здорово был уверен в себе, если не стал расставаться с опасной уликой. А ведь действовал, стервец, в высшей степени рискованно: уже было светло, люди ходят, машины ездят.

— Убийство совершено примерно без пяти девять, — докладывал Курточкину дежурный следователь из городской прокуратуры. — До этого времени вокруг гораздо больше народу, дети идут в школу, люди отправляются на работу. Потом волна схлынула, кому надо, уже уехали, и прохожих в момент выстрела рядом не было. Нашлись только случайные свидетели, видевшие все из своих квартир. Один из них, некто Ханов, старенький журналист, и позвонил в милицию.

— Кроме Ханова еще кто-нибудь что видел? — поинтересовался Алексей Михайлович.

— Ну видели. Но вы же понимаете, кто в это время глазеет в окно — пенсионеры. Там уже и зрение-то неблестящее. Поэтому о фотороботе и заикаться нечего. Имеется самое общее представление об убийце: на вид очень здоровый, лет тридцати, шатен. Волосы средней длины, прямые, прически нет, а лежат набок — как обычно, когда вместо расчески пользуются пятерней. Темно-синяя нейлоновая куртка.

— Ясный перец, — вздохнул Курточкин. — По таким ярким приметам каждого второго прохожего можно останавливать. Ну а насчет машины? Он же за тем домом, наверное, сел в машину. Не такси же ловил.