— Ну дерзай, — обратился Турецкий к Галине, — оформляй разрешение на арест.

— Александр Борисович, получается, опять мы уходим в сторону, — ответила та. — Задерживаем финансовых нарушителей, а про убийство Пресняковой забываем.

— Не совсем. Я подозреваю, что кто-то из этой публики является непосредственным заказчиком убийства.

— А как же старинная китайская мудрость? — ехидно поинтересовалась Галина.

Турецкий рассмеялся. Когда все его подчиненные, нынче набравшиеся опыта, делали свои первые шаги в профессии следователя, он частенько напоминал им китайское изречение о том, что подозрение стоит дешево, однако ложное подозрение обходится дорого.

— В данном случае, Галочка, подозрение дорого обойдется самой Скворцовской. — Он посерьезнел. — Помнишь, на кладбище она сказала, что подозревает в убийстве некоего Лузянина. Позже это не подтвердилось ни в малейшей мере. Так вот, Людмила Витальевна была единственным человеком, высказавшим подобные подозрения. Смею тебя уверить, это было сделано с одной-единственной целью: чтобы отвести подозрения от себя.

…На задержание в «Орион-2002» поехали Грязнов с двоими муровцами. В своем кабинете Людмила Витальевна устроила форменную истерику: падала в обморок, требовала вызвать адвоката, громогласно проклинала милиционеров.

— Правильно вас называют «оборотнями в погонах»! — кричала она. — Меня уведете, подбросите мне горы компроматов — и все для того, чтобы получить лишние звездочки на погоны. Вы и работать толком не умеете. Это вас нужно арестовывать, а не меня. Вас — всех подряд, без исключения. Пока вы существуете, на белом свете будут происходить преступления. Это все из-за вас, «оборотни в погонах»!

Только железные нервы Грязнова не позволили превратить процедуру задержания в скандал на коммунальной кухне.

Скворцовскую арестовали незадолго до окончания рабочего дня. Ее машина уже стояла на площадке возле банка. Вячеслав Иванович сказал водителю «мерседеса», что его хозяйка арестована.

— Таким образом, на сегодня вы свободны. Но, — он многозначительно поднял палец вверх, — будьте готовы к тому, что, возможно, вам придется ответить на вопросы следствия, касающиеся Людмилы Витальевны.

Попросив у водителя документы, генерал переписал все нужные данные, записал телефоны.

Вернувшись в главк, Грязнов, не заходя к себе, направился в кабинет Турецкого:

— Сегодня будешь с дамочкой разговаривать или дождешься лучших времен?

— Что посоветуешь?

— Сегодня не стоит. Истеричка, припадочная. Пусть за ночь охолонет малость.

Активный Курточкин работал, не обращая внимания на часы. Поздно вечером он еще побеседовал со вдовой Григория Романовича. Нужно было уточнить, мог ли заведующий административно-финансовым отделом «Глобуса» быть в субботу днем в районе Пушкинской площади, где в кавказском ресторане обедали Альбицкий и Верещагин.

— Со временем по субботам у нас сложился семейный ритуал, — рассказывала Татьяна Григорьевна. Несмотря на возраст, это была женщина редкостной красоты. — Обычно после обеда я мыла посуду, потом ложилась на пару часиков отдыхать. Гриша же после обеда не ложился, боялся растолстеть. Он пешком шел до Шаболовки, там обязательно заходил в книжный магазин, где проводил много времени. Затем возвращался домой. По пути делал мелкие покупки, скажем кефир или минеральную воду, и часам к пяти возвращался домой. В это время мы садились пить чай — такой у нас файф-о-клок.

— В книжном он что-нибудь купил?

— В этот выходной — нет. Вообще последнее время новые книги он покупал редко: уже ставить некуда. А соблазнов много, сейчас прекрасные книги издаются. Поэтому Гриша любовался новинками, подолгу рассматривал их в магазине. Каждое новое приобретение обязательно показывал мне.

— На машине он в субботу ездил?

— По-моему, нет. Ничего об этом не говорил.

— Ну а «ракушка», в которой стоит ваша «девятка», из вашего окна видна? — допытывался Алексей Михайлович.

— Нет. Гаражи с той стороны дома, а окна выходят на подъезды.

— То есть теоретически, если бы муж куда-нибудь поехал на машине, вы могли это и не заметить?

— Да, только мне трудно представить, чтобы я этого не знала. Когда Гриша собирался куда-то ехать, это было очень заметно. Начиналось: где документы, где «секретка», еще что-нибудь. В общем, целый шурум-бурум.

— Чтобы мне еще у вас узнать? — в раздумчивости произнес следователь. — Скажите, вернувшись, в тот день Григорий Романович оставался дома?

— Да, занимался мелкими хозяйственными делами. По моей просьбе, разумеется.

— А в воскресенье он куда-нибудь уезжал?

— Нет, почти весь день был дома. Только вечером он пошел прогуляться со своим товарищем. В соседнем подъезде живет наш знакомый, Всеволод Леонидович Казовский. Они иногда встречались. Сейчас тот после инсульта, ходит плохо. Так что если и гуляет, то с кем-нибудь. Вот в воскресенье мой Гриша с ним выходил.

— Бывает, чтобы не тревожить супругу, муж что-то скрывает от жены. Зато может поделиться с приятелем. Хотелось бы поговорить с этим Всеволодом Леонидовичем.

Татьяна Григорьевна дала ему номер телефона Казовского, предупредив, что сегодня звонить уже поздно.

— Он всегда был ярко выраженным жаворонком, — сказала она, — а после инсульта вообще быстро устает и рано ложится.

Следователь пообещал сегодня его уже не беспокоить. Утром он созвонился с Всеволодом Леонидовичем, после чего поехал к нему, предварительно сообщив Александру Борисовичу показания супруги Лисицына.

— К одиннадцати я заеду поговорю с лисицынским соседом. А перед этим загляну в лабораторию. Может, уже готова экспертиза.

— Валяй, — хмуро кивнул «важняк».

Настроение у Турецкого менялось с катастрофической быстротой несколько раз на дню. После минут оптимизма, когда ему казалось, что следствие находится на правильном пути, вдруг опять сдавливало своими когтями уныние. Он даже не пытался скрыть это от сотрудников — пусть видят, что шеф недоволен имеющимися результатами. Может, тогда активизируют свои усилия. Хотя трудно было предъявить к ним претензии. Все старались, делали что могли. Но уж дело попалось больно заковыристое. Да и в мегаполисе, где у каждого человека миллион знакомых, где соседи не знают, что творится за стеной, где до нужного места приходится добираться часами, поневоле все происходит в замедленном темпе.

Дело же Пресняковой и ее охранника было еще отягощено тем обстоятельством, что некоторые фигуранты постоянно работали за границей, у них вся документация велась на иностранном. Пошли Поликарпова туда на экспертизу, тоже не очень-то разберется. Мало того что английский язык, так и формы другие, бланки отличаются от наших. Приходится идти на поклон к другим экспертам. А у тех свои дела — тоже не могут все бросить, чтобы активно помогать следствию.