высадят? Почему высадят? - испугался Макар.

- Да потому что нельзя без проездных документов!

Драма разворачивалась быстро и динамично - куда там пьесам Шекспира! Мы только наблюдали за происходящим, открыв рты. Построжавшая Галочка вызвала начальника поезда. Тот подтвердил - нельзя без билета, готовьтесь на выход на следующей станции. Жалобные стенания жертвы мошенничества он игнорировал. Велел несчастному Макарушке немедленно звонить в дежурную часть линейного управления МВД России на транспорте и… решительно выдворил его из вагона.

- А баул! Баул-то! - спохватилась я, сообразив, что парень ушел на выход с одной спортивной сумкой. В оконное стекло снаружи особо крупной снежинкой влипла бледная ладонь и настойчиво застучала.

- Баул довезите! Она придет за ним! Это важно! Петя, прошу тебя! Умоляю!

Поезд грохнул сцепками и медленно тронулся.

- Прощай, дружочек! Я тебя не забуду. - Петрик утер невидимую слезинку своей простынной занавеской и потянулся, чтобы переставить с опустевшей полки злосчастного Макара на свою доверенный его попечению баул.

Стыдно признаться, но отряд не заметил потери бойца. Даже наоборот: без Макара в купе стало и попросторнее, и поприятнее. Остались все свои, можно сказать, родные. Петрик еще некоторое время изображал из себя потерявшего пару лебедя, но быстро понял, что он неубедителен в этой роли, и стряхнул с себя грусть-тоску. Но не сбросил груз добровольно принятой ответственности.

- Баул мы довезем куда надо, - сказал он решительно. - В память о безвременно покинувшем нас Макаре.

- Может, сначала посмотрим, что там? - предложила я, кивнув на упомянутый предмет. - Мало ли… Вдруг контрабанда.

- Алмазы, золото, никель, - поддакнул Эмма.

Кому, как не купцу сибирскому, узнать, чем недра родины-матушки богаты.

- А то и похуже, - нажала я. - Кто его знает, Макара того… Может, он террорист. И надо бы в полицию…

- Нет, посмотреть не получится, - сообщил Петрик, так и сяк поворочав баул и пропустив мимо ушей мое предложение привлечь к исследованию представителей правоохранительных органов. - Тут серьезно все: замочек кодовый, нужно правильные цифры знать, иначе не откроешь. А отверстия малюсенькие, в них не заглянешь.

Плотная лакированная кожа баула по бокам пестрела многочисленными микроскопическими дырочками, складывающимися в затейливый узор.

- Шикарный аксессуар, идеален будет с классическими полуботинками с декоративной перфорацией, - мечтательно сказал Петрик. - Бусинка, помнишь мои semi-brogues - туфли с узором-»медальоном», с отверстиями по линии носки и периметру?

- Они другого оттенка, ничего? - усомнилась я.

- Ах, пустяки, коричневая гамма с разными оттенками одного цвета придаст ансамблю изысканный шарм сложного перехода, - развеял мои сомнения дружище.

Стало понятно, что никакой полиции мы шикарный аксессуар не отдадим. Да и тому, кто придет за баулом в точке Б, еще придется за него побороться.

Мы попили чаю - без шанежек, но с кексами, которые принесла Галочка. Потом Эмма, наш главный, вышел из образа купца и стал играть администратора. Я наблюдала за этим с умилением: вырос, вырос мой младший братик! Совсем самостоятельным становится, а кто его на ноги-то поставил? И заодно на путь истинный? Я!

- Значит, так, труппа, - сказал братец, обложившись бумагами на освобожденной Макаром (да пребудет с ним сила линейного управления МВД России на транспорте!). - Сегодня отдыхаем, а завтра уже работаем. В десять утра у нас по плану «Почта Деда Мороза». Снегурочка и Зайчик собирают детские письма Дедушке.

- Я не хочу быть Зайчиком, - надулся Петрик. - Уже был им в детском саду! Хочу быть Снегурочкой!

- Хочешь - будешь, - сговорчиво согласилась я. - Кто сказал, что мальчика-зайчика не может играть девочка? Эмма, какой костюм - белые колготки, шорты, рубашечка под горло, галстук-бабочка и шапка с длинными ушами?

Я тоже ходила в детский сад и на карнавальных зайчиков насмотрелась.

- Обижаешь! - Эмма нырнул под полку, покопался там и достал матерчатый узелок. - Вот, тут все для нашего Косого: кигуруми Зайца, тапки из овчины и белая шерстяная балаклава с нарисованной мордочкой. Ты будешь неотразима. Теперь дальше: в семнадцать часов у нас малая анимационная программа «Помощники Деда Мороза». Олень и Зайчик идут в вагон-ресторан - там им столик дадут - и вместе с детьми делают украшения для елки. Снежинки из салфеток, цепи из цветной бумаги и все такое. Инструментами и расходным материалом я вас обеспечу. - И он неприцельно лягнул ногой прячущуюся под полкой коробку. Надо полагать, с инструментом и расходными материалами.

- А у сохатого какой наряд? - заинтересовался Петрик.

- Сохатый - это лось, - авторитетно поправил его Эмма, экс-сибиряк, - а у Оленя нашего картонная маска, головной обруч с рогами и замшевый брючный костюм в этническом стиле. - Он строго посмотрел на нашего общего друга. - Замша натуральная, по ней вышивка бисером - наряд Чингачгука из театральной постановки «Друг индейца».

Смотри, если хоть одна бусина с него отвалится - костюмерша меня живьем сожрет!

- Минуточку! - влезла я. - А почему это у нас Дед Мороз не задействован, только его помощники трудятся?

- А потому, Люся, что Дед Мороз - это главная роль! - Эмма построжал и воздел палец к условному небу. - Она со словами, а их надо учить - мне, по-твоему, когда это делать? Нарезая полосками цветную бумагу?

- В самом деле, Люся, нам что, трудно? - вступился за Эмму Петрик, явно соблазненный возможностью покрасоваться в натуральной замше с индейской вышивкой.

Сошлись на том, что завтра в люди пойдут Зайчик, Олень и Снегурка, а Наш Главный еще поработает над ролью. Мы поужинали бутербродами из мешка запасливого Деда Мороза и легли спать, чтобы набраться сил для своей премьеры.

За окном еще было темно, когда чья-то рука потрясла меня за плечо.

- Лю-у-уся! Люсь, Люсь, вставай! - зимним ветром просвистел писклявый голос.

- А? - Я открыла один глаз и тут же распахнула оба, отпрянув, насколько позволяла вместимость спальной полки. - Ты еще кто?!

Дверь купе была открыта, и свет из коридора бил в спину потревожившего меня создания. На первый взгляд это был черт с рогами. На второй - чертовка с косичками. Они болтались по сторонам скуластой физиономии, царапая капроновыми бантами мои поджатые коленки.

- Петрик, ты обалдел?! - Я наконец признала друга, вошедшего в роль с опережением графика. - У нас начало в десять утра. А теперь который час?

- Скоро семь, Люся, но надо же