– Но ведь вы вроде бы лично знакомы с законным владельцем рукописи «Хроника Драгута» господином Цветковым, – напомнил я Кавецкому. – Наверняка у вас есть хотя бы его контактный телефон. Почему вы не назвали его Руслану?

– А вдруг он собрался ограбить Цветкова или даже его убить? Вот чего я опасался! – пояснил Кавецкий. – Надеялся потянуть время или даже поставить в известность Цветкова. Я же говорю: Руслан вчера позвонил, и я еще не успел решить, как мне действовать.

– Вот мы сейчас и решим! Звоните Руслану и договаривайтесь о встрече, – предложил Тавров. – Скажите, что достали адрес интересующего его человека и готовы передать ему его хоть сейчас. И про деньги не забудьте, чтобы не вызвать у Руслана подозрений.

– Как?! Так вот сразу? – растерялся Кавецкий.

– А как это можно сделать постепенно? – удивился Тавров. – Раньше начнем – раньше кончим. Давайте!

Кавецкий вызвал номер связного телефона Руслана.

– Это я. Узнали? Я готов передать… Я узнал имя и адрес фактического проживания интересующего вас лица и даже его контактный телефон. Вы приготовили деньги? Хорошо, тогда где мы встретимся? Там, где всегда? Хорошо. Через час?

Кавецкий взглянул на Таврова, тот кивнул.

– Хорошо. Где обычно, через час.

Тавров тут же позвонил Стрельцову.

– Короче, так: Кавецкий полностью раскаялся, готов сотрудничать. Через час у него встреча с Русланом в кафе «У Кремля» на Ленивке. Будешь брать? Смотри, он может быть вооружен.

Тавров спрятал мобильник и удовлетворенно сказал:

– Вот и все! Считай, отбегался этот шустрый Русланчик. Вы, Вениамин Аркадьевич, не волнуйтесь! Стрельцов опытных людей на захват пришлет, они под иностранцев и гида-переводчика будут работать, так что комар носа не подточит… да еще СОБР подтянется, никуда ваш Русланчик не денется! А вы пока нам ваш знаменитый ход покажите. Заодно через него на место встречи и выйдете, чтобы лишнего внимания не привлекать.

– Идемте, – согласился Кавецкий.

* * *

Кавецкий провел нас по узкой лестнице в подземное помещение с низкими сводчатыми потолками. Помещение было заставлено разнокалиберными деревянными ящиками, вдоль одной из стен стояли высокие шкафы.

– Как их сюда затащили по такой узкой лестнице? – удивился я.

Кавецкий показал на большой люк в потолке и пояснил:

– Вот через этот люк сюда опускали и ящики, и шкафы. Там наверху есть балка, к которой крепят тельфер. Это чисто хозяйственное помещение, тут хранят тару, разные мелочи… Прошу вас!

Кавецкий открыл дверцы одного из шкафов, отодвинул в сторону фанерную стенку, за которой обнаружилась закрытая на засов железная дверь. Судя по виду, дверь была поставлена лет пятьдесят назад: обычная сварная железная дверь, окрашенная серой краской. Кавецкий толкнул дверь, та со скрипом отворилась. На нас повеяло плесневой подвальной сыростью. Тавров прошел первым, Кавецкий следом за ним, а я вышел последним, аккуратно прикрыв за собой дверцу шкафа и собственно железную дверь. Кавецкий щелкнул выключателем, и тусклые лампы в плафонах, забранных железными решетками, осветили коридор.

Коридор был древний, сводчатый, выложенный кирпичом. В скудном свете плафонов виднелось несколько ответвлений, замурованных гораздо позднее постройки прохода. Судя по всему, это был какой-то коридор, содержавшийся в относительном порядке еще лет пятьдесят назад для каких-то теперь уже неизвестных целей. Лампочки горели через одну, а то и через две, так что некоторые участки приходилось преодолевать чуть ли не на ощупь.

Мне показалось, что мы прошли по коридору несколько километров, хотя по прямой от Дома Пашкова до дома номер восемь по Волхонке было от силы метров триста. Коридор завершился тупиком: бетонная стена с железной дверью, оснащенной штурвалом, – как в бомбоубежищах.

– Эта дверь не открывается, я проверял, – предупредил Кавецкий. – Видимо, заварена с той стороны. Скорее всего, это запасной выход из бомбоубежища под Пушкинским музеем, потому эту старую часть прохода отремонтировали, а не замуровали, как все отстальные древние ходы.

– А нам куда? – спросил Тавров.

– Вот сюда, направо, – указал Кавецкий темный проход. – Тут отдельный выключатель, сейчас я включу свет.

Щелкнул старый эбонитовый выключатель, и где-то наверху загорелся невидимый нам источник скудного света. Впрочем, света было вполне достаточно, чтобы разглядеть идущие вверх высокие каменные ступени и не сломать на них шею. Путь вверх оказался недолгим: ступеней было всего с десяток, и заканчивались они небольшой плошадкой перед железной дверью.

– Вот и все, – сказал Кавецкий, подбирая нужный ключ из связки. – Дверь выходит прямо под лестницу дома номер восемь. Он сейчас на ремонте, так что ничье внимание мы не привлечем.

Кавецкий вставил ключ в замок, несколько раз повернул и привычным движением толкнул дверь. Громко закрипев петлями, дверь начала открываться. Кавецкий сделал шаг вперед.

И вдруг раздался громкий звук тяжелого удара, повторившийся буквально через секунду. Кавецкий отшатнулся от двери и упал на площадку навзничь, ударившись затылком о ступеньку. Между тем тяжелые удары повторялись все учащаясь, и прекратились лишь тогда, когда открывшаяся было металлическая дверь с грохотом захлопнулась. И тогда наступила тишина.

Я бросился к Кавецкому. Очевидно, он потерял сознание: уж больно силен был удар затылком о ступеньку. Я пытался нащупать пульс на сонной артерии, но от волнения пальцы не чувствовали ничего.

– Оставь, Слава! – сказал Тавров. – Он мертв!

– Да, он здорово приложился затылком, но мне кажется, что он просто потерял сознание, – возразил я. – Надо немедленно вызвать «Скорую помощь»!

– Он был мертв еще до того, как упал затылком на ступеньку, – возразил Тавров и откинул полу пиджака Кавецкого. На светлой рубашке под пиджаком расплывалось кровавое пятно.

– Две пули в область сердца, – констатировал Тавров. – Как же мы прокололись, Слава! Надо звонить Стрельцову.

Тавров достал мобильник и воскликнул с досадой:

– Вот елки зеленые! Нет сети! Не подвал, а подземелье ведьм какое-то! Сколько времени осталось до назначенной встречи?

– Четырнадцать минут, – ответил я, взглянув на часы.

– Давай попробуем открыть дверь, – предложил Тавров. Мы немедленно попробовали реализовать задуманное, но дверь не поддавалась: создавалось впечатление, что она заблокирована снаружи чем-то очень тяжелым.

– Безнадежно! – оценил ситуацию Тавров и скомандовал: – Слава! Бегом обратно! Надо предупредить Стрельцова!

Никогда в жизни я так быстро не бегал, как по этому пахнущему крысами и плесенью полутемному коридору, – даже армейские будни отдыхают! Выбравшись из подвала, Тавров снова схватился за мобильник.