Проклятье!

Ему следовало прочитать проклятую записку раньше. И не следовало позволять данному Даньелл обещанию потанцевать с ней отвлечь его.

Кейд глянул на часы. Он опаздывает. Безнадежно.

Кейд сложил бумагу, сунул в карман и ринулся к двери. Но едва его рука коснулась дверной ручки, он остановился, подскочил к кровати и схватил подушку. Похоже, сегодняшний вечер и его последний в этом доме. «Элинор» отплывала на рассвете, а он – капитан этого судна.

Даньелл мчалась, что было сил, попадая туфлями в лужи, пачкая чулки. Шпильки падали на землю, волосы лезли в глаза, саквояж бился о колени с каждым шагом, отчего ноги подкашивались. Но она ни разу не остановилась. Подобрала юбки и очертя голову пробежала два переулка и три улицы, прежде чем увидела на углу наемный экипаж, где должен был сидеть Гримальди. Тот никогда не опаздывал.

Даньелл огляделась. Свет из ближайших домов обрисовал силуэт экипажа. Ловя ртом воздух, девушка приостановилась только для того, чтобы снова подобрать юбки левой рукой и поудобнее перехватить саквояж правой, после чего метнулась через дорогу, едва не попав под колеса дорогого экипажа, несомненно, возвращавшегося из театра, оперы или другого увеселительного заведения, которые предпочитали жители Мейфэра.

Подняв глаза и кивнув кучеру, она дважды постучала в дверцу, которая немедленно открылась. В ту же секунду ее схватили и вместе с саквояжем втащили в экипаж. Она растянулась на сиденье напротив взбешенного генерала Гримальди, чьи глаза полыхали темным огнем. Ноздри его зловеще раздувались.

– Вы опоздали.

Даньелл с трудом села.

– Знаю.

Не было смысла пытаться объяснить. Она только опозорится, потому что Гримальди терпеть не мог извинений.

Он швырнул ей узел. Даньелл, шумно выдохнув, поймала его обеими руками и принялась развязывать. Она уже знала, что внутри. Рубашка, штаны, кепи, чулки и башмаки. Одежда юнги.

– Одевайтесь! – рявкнул Гримальди. И, отвернувшись, надвинул на глаза шляпу, чтобы дать ей подобие уединения.

Даньелл сдержала порыв сделать грубый жест, которому научили ее матросы, когда ей было пятнадцать. В бесчисленных случаях оказывалось, что этот жест очень полезен. Гримальди его не увидит. Он никогда не опустится до подглядывания. Этот каменный человек – безупречный джентльмен. Даньелл сомневалась, что в его упорядоченной жизни был хоть один счастливый, веселый момент. Возможно, он даже не знает значения этих определений. Он не обернется, даже если она сообщит, что горит желанием. На секунду она едва не поддалась искушению позвать его, только ради того, чтобы подтвердить свою теорию.

Нет. Она не сделает грубого жеста, потому что неправа и действительно опоздала. По абсолютно эгоистичной, смехотворной причине.

Но это того стоило – увидеть выражение лица Кейда, когда она заявила, что ей жаль, что они никогда не проведут ночь вместе.

Марк Гримальди никогда не узнает, что его лучшая шпионка опоздала на выполнение важного задания только потому, что танцевала при лунном свете с возможным преступником, подозреваемым в сотрудничестве с врагом. Сбросив грязные туфли и стащив промокшие чулки, она забавляла себя мыслью о возможности сказать генералу правду. Что ответит несгибаемо-чопорный генерал на такое признание?

Но сейчас ей было не до улыбок. Оказалось, что у нее… безвыходное положение.

– Мне нужна помощь с платьем.

Девушка повернулась к нему спиной, на которой красовался ряд пуговиц, и оглядевшись, уточнила:

– Я могла бы все сделать сама, но это займет слишком много времени.

Гримальди медленно приподнял пальцем шляпу. На его благородном лице застыло выражение крайнего неудовольствия. Губы были искривлены. Даньелл с сожалением подумала, что Гримальди можно было бы назвать красивым, не будь он таким… Гримальди.

– Проклятье, – промямлил он, тем не менее ловко расправляясь с пуговицами. И очень быстро, чему Даньелл была немало удивлена. Похоже, генерал прекрасно разбирался в тонкостях женских туалетов. До чего же интересно!

Это открытие подтвердилось, когда Даньелл пришлось добавить:

– А теперь мой корсет.

– Иисусе! – проскрежетал Гримальди.

Даньелл рассерженно подбоченилась:

– Не моя вина, что вы заставили меня гарцевать по всему Мейфэру в одежде камеристки! Я должна была соответствовать роли, не так ли?

Единственным ответом был рассерженный стон, но его пальцы быстро справились и со шнуровкой корсета.

– Что-то еще? Сделать тебе прическу? – пробурчал он.

– Как, генерал, вы умеете шутить?!

– Нет.

Он надвинул шляпу на лоб и снова отвернулся, сложив руки на каменной груди.

– Не беспокойтесь, – пропела девушка, – я сама справлюсь с завязками панталон.

– Чертовски рад! Какое облегчение! – фыркнул генерал, прежде чем постучать в перегородку, отделявшую их от кучера.

– Да, генерал? – спросил тот.

– На пристань, да побыстрее, – отрезал Гримальди.

Кучер прикрикнул на лошадей, взмахнул поводьями, и экипаж помчался по мостовой.

По пути Даньелл сняла оставшуюся одежду и заменила ее костюмом юнги. К тому времени, как ее башмаки были застегнуты, а волосы – подобраны под кепи, экипаж остановился у пристани. Даньелл свернула одежду камеристки и спрятала в саквояж.

– Проследите, чтобы все это отнесли в квартиру матери, – велела она, ногой подвинув саквояж к Гримальди. – Вместе с этим.

Она отдала ему записку, которую написала матери. В записке, адресованной ей и миссис Хортон, говорилось, что Даньелл пришлось ненадолго уехать, но она постарается вернуться как можно скорее.

– Все будет сделано, – коротко кивнул Гримальди. – Я также позабочусь о том, чтобы на время вашего отсутствия у них было достаточно денег.

– Спасибо, – выдавила она.

Гримальди поднял шляпу повыше.

– Каковы приказания?

Даньелл одернула короткий кожаный жилет и оглядела себя, желая убедиться, что ее груди… гм… незаметны. К счастью, природа одарила ее не столь щедро, чтобы понадобилось их перебинтовывать. Все, что требуется – полотняная туника под рубашкой.

– «Элинор» отплывает на рассвете, – сообщил Гримальди. – Последует за кораблем капитана Батиста.

Даньелл кивнула. В точности, как она предполагала. Ей поручено следовать за капитаном Лафайетом Батистом. Пора кое о чем расспросить:

– «Элинор» – дружественное короне судно?

Гримальди всмотрелся в ее лицо:

– Это капер. Достаточно дружественный, как я узнал сегодня вечером. У него та же миссия, что и у нас.