Капитан «Фейр Уиндз» лично приветствовал именитую чету ипредложил им «разделить простой ужин» в его каюте. «Простой ужин» состоял изчетырнадцати блюд, причем к каждому подавалось особое вино. Оживленная беседа,однако, касалась в основном войн с Францией и Америкой. Когда Алекс в Моршемечитала о кровавых сухопутных битвах с армиями Наполеона и сражениях на море,все они представлялись чем-то далеким и нереальным. Теперь же при виде столькихвоенных кораблей Александра поняла, что война – вещь вполне ощутимая ипугающая.

К тому времени, как Джордан проводил жену в каюту, она понастоянию капитана успела выпить столько вина, что голова кружилась, а глазасами собой закрывались. Саквояжи уже стояли в каюте, и Александра лучезарноулыбнулась, гадая, собирается ли муж и сегодня делить с ней постель. Вернувшисьсо своего загадочного делового свидания, он все это время держался немногоотчужденно и, когда они наконец прибыли в гостиницу, не сделал попытки овладетьею, хотя поцеловал на ночь и держал в объятиях, пока Алекс не уснула.

– Могу я заменить на сегодня горничную? – осведомилсяДжордан и, не дожидаясь ответа, повернул Алекс спиной к себе и сталрасстегивать длинный ряд обтянутых розовым шелком пуговиц.

– Это лодка качается? – вопросила девушка, хватаясь замаленький столик.

– Не лодка, а корабль, – весело усмехнулся Джордан, – и неон, а ты качаешься, любовь моя. Боюсь, это последствия печальногозлоупотребления вином за ужином.

– Но капитан упросил меня попробовать каждое. Он такоймилый, – запротестовала Александра, довольная собой и всем миром в целом.

– Посмотрим, что ты скажешь завтра, когда проснешься, –предупредил Джордан. Он послушно отвернулся, пока она раздевалась, а потомуложил жену в постель и подоткнул простыню.

– Милорд, – спросила она, – вы тоже ложитесь? Неужели онанавечно обречена обращаться к нему «ваша светлость» и «милорд»? Ей так хотелосьбы назвать мужа по имени! Но вдовствующая герцогиня строго-настрого запретилаподобную вольность, если только муж не даст ей на это разрешения. Но ему,по-видимому, подобное в голову не приходило.

– Я немного подышу воздухом на палубе, – ответил он,доставая пистолет из кармана редингота и засовывая его за пояс.

Не успел он подняться на верхнюю палубу, как Александра ужеспала. Джордан подошел к поручню, вынул тонкую сигару и задумчиво уставилсявдаль, пытаясь решить, что делать с Александрой. После стольких летнеобременительных связей с пустыми, ограниченными, корыстными, хотя красивыми иискушенными, дамами он считал, что имеет полное право на основании собственногопечального опыта судить о всех женщинах. И вот теперь женился на благородной,умной, искренней и бескорыстной девочке.

И не знает, как поступить с ней.

Александра вбила себе в голову дурацкое, совершеннодонкихотское убеждение, что ее муж благороден, нежен и «прекрасен». И ей, конечно,не втолковать, что на самом деле Джордан циничен и пресыщен. За свою не слишкомдолгую жизнь он убил бесчисленное множество мужчин и делил постель с женщинами,имена которых трудно припомнить и пересчитать.

Александра исповедует искренность, доверие и любовь и твердонамерена обратить его в свою веру. Но Джордан не желал иметь ничего общего с ееверой.

Алекс была неисправимой мечтательницей, он – безнадежнымреалистом. Подумать только, она постоянно ждет, что вот-вот случится «нечточудесное», и это совершенно неудивительно – недаром она твердит, будто мокраяземля благоухает, как дорогие духи…

Александра желает, чтобы он увидел мир ее глазами, глазаминеиспорченного, милого, умного ребенка, но для этого слишком поздно. Все, чтоон попытается сделать, – как можно дольше ограждать ее от ужасов и грязиокружающей действительности. Но он не хочет и не может жить с ней взачарованном королевстве. В Девоне она окажется в безопасности от разлагающеговлияния высшего света, от пороков и продажности его мира, мира, в которомДжордан прекрасно ориентировался, был свободен от таких ненужных вещей, каклюбовь и доверие, и где от него не требовали обнажать сокровенные мысли ичувства…

Джордан с тоской подумал о том, какая обида и боль застынутв ее глазах, когда Александра поймет, что он не собирается остаться с ней вДевоне, но ничего не поделать. Он должен вернуться к привычной жизни.

Перед ним расстилались воды Ла-Манша; на чернильно-темнойповерхности пролегла лунная дорожка. Джордан выбросил сигару за борт и тут жевспомнил, что это последняя. Он оставил золотой портсигар вчера ночью влондонском доме Элиз.

Измученный долгими часами, проведенными в тесном экипаже, ибесплодными попытками решить, как поступить с Александрой, он отвернулся отпоручня и посмотрел в сторону причала, туда, где светились огоньки таверн ипьяные матросы торговались с такими же нетрезвыми шлюхами.

Он не успел увидеть еще двоих, поспешно нырнувших в темнотуи припавших к земле за огромными бухтами свернутых канатов.

Понадеявшись, что сумеет купить сигары в ближайшей таверне,Джордан направился к сходням. Две тени появились из-за канатов и последовали заним, не приближаясь. Выжидая чего-то.

Джордан знал, что разгуливать здесь по ночам опасно –особенно теперь, когда пристань кишит вербовщиками, нападающими на зазевавшихсяи неосторожных одиночек. Оглушив ничего не подозревающую жертву, они тащилибесчувственного беднягу на одно из военных судов Его Величества, где тот,очнувшись, обнаруживал, что удостоен сомнительной чести стать матросом нанесколько месяцев или лет, в зависимости от того, когда корабль вернется вродной порт. Однако Джордан был вооружен и не заметил никого подозрительного,кроме подвыпивших гуляк. Недаром он смог выжить в кровавых сражениях – так чегоему бояться на коротком отрезке пути от сходней до таверны?

– Не спеши, дурень, пусть спустится на причал, – прошепталаодна тень другой, и обе бесшумно скользнули вслед за Джорданом.

– Какого черта мы тянем? – прошипела другая, пока обемаячили во мраке под окнами таверны. – Всего-то и надо – врезать ему по башкеда швырнуть в воду, а это было бы куда проще, пока он прохлаждался на палубе.

Сообщник язвительно ухмыльнулся:

– Я придумал кое-что получше – и труд невелик, и деньжатпобольше.

Из таверны показался Джордан. Три толстые сигары из дешевоготабака были засунуты во внутренний карман редингота. Вряд ли ему когда-нибудьзахочется их выкурить!

Тени за спиной подвинулись ближе; громко скрипнула доска.Джордан насторожился и, не замедляя шага, потянулся за пистолетом. Но преждечем пальцы коснулись рукоятки, в голове острыми осколками взорваласьмучительная боль, и темная пропасть забытья поглотила его. Джордан увидел себяв длинном тоннеле и медленно поплыл – полетел к приветливому, зовущему свету,мерцающему в самом конце.