– Тогда объясните, по какой причине отложена сегодняшняя встреча, – потребовала я. – Если она покажется мне весомой, я останусь. А если это очередной каприз художницы, то простите! У меня нет желания потакать ее прихотям. Жаль, конечно, я придумала хороший сюжет, в центре которого будет Богданова. Но ничего, нафантазирую новую историю, без участия художницы.

– У Ильи Николаевича случился новый инсульт! – выпалила Марта. – Ирина обожает отца, ей сейчас не до разговоров, она сама свалилась в постель с сосудистым кризом.

– Господи, – прошептала я, – вот беда…

Марта села в кресло.

– Максим Антонович просил вам не сообщать, не хотел, чтобы столичная гостья волновалась. Богданова совсем не против разговора с вами. Да, она не слишком расположена к общению, подчас по неделям из мастерской не высовывается, ей еду туда относят. Но Ира понимающий человек. Буркин ей как на духу про просьбу Корсакова объяснил и про то, что не мог отказать Борису Ивановичу, и она сказала: «Раз тебе надо, я готова. Пусть Виола спрашивает, что пожелает». Но вот неприятность! Сначала у нее мигрень случилась, а ночью Илье Николаевичу плохо стало. Едва Ира про отца узнала, у нее началась истерика. Врач приезжала, сделала инъекцию успокоительного, сейчас Богданова спит. Но когда проснется, непременно с вами побеседует.

– Вот горе-то! – кивнула я. – Бедная женщина! Когда произошло несчастье?

– В районе полуночи, Ирочка уже спала под воздействием снотворного, – не моргнув глазом, сообщила Марта. – Жизнь в маленьком городе имеет свои преимущества, «Скорой» не требуется толкаться по пробкам. Максим Антонович позвонил Еве Сергеевне, и она живенько прибежала, живет неподалеку.

– Ева Сергеевна? – переспросила я. – Разве городское начальство лечит не Владимир Яковлевич?

– Обоев хирург, – объяснила Марта, – специалист по детской онкологии, инсульт и нервные расстройства не в его компетенции. Ильей Николаевичем занимаются другие врачи. Еву Сергеевну подключили, потому что она психиатр, понимаете?

Я опять кивнула. А Марта, испугавшись, что выболтала слишком много, затараторила:

– Не подумайте, что Богданова сумасшедшая, ей психиатр не нужен, достаточно невропатолога. Но Обоев считает, что Ева Сергеевна один из лучших специалистов.

Я быстро убрала чемодан в шкаф.

– Через пять минут я буду готова к выезду на экскурсию.

– Уфф… – не сдержала вздоха облегчения Марта. – Подожду вас в холле.

Я посмотрела ей вслед, увидела, как за ней захлопнулась дверь, и уложила в небольшую сумочку необходимые мелочи: упаковку носовых платков, расческу, губную помаду, зеркальце, мобильный телефон.

Марта очень искренне разыграла смущение, а потом испуг. Не знаю, что случилось с Ильей Николаевичем, может, беднягу и правда подкосил удар, но вот насчет Евы Марта солгала. В районе двенадцати ночи та сидела рядом со мной на кровати в президентском люксе и покинула его около двух. И никто ей на сотовый с просьбой немедленно мчаться к Богдановой не звонил.

Воспитавшая меня тетка Раиса в моменты трезвости любила назидательно повторять:

– Вилка, никогда не бреши. Правда завсегда наружу вылезет.

Сейчас я могла бы поспорить с Раисой. Совсем не каждого вруна ловят за язык. Но Марте отчаянно не повезло – ее ложь раскрылась моментально.

Если вы полагаете, что в небольшом местечке обзорная экскурсия завершится через тридцать минут, то глубоко ошибаетесь. Сначала меня привезли на берег маленькой речки и рассказали о строительстве набережной. Доклад сопровождался показом фотографий макета – Марта тщательно подготовилась к роли гида, прихватила наглядный материал. Затем мы добрались до симпатичной избушки, украшенной резными наличниками, и я выслушала историю о местном «Левше», который увлекался выпиливанием узоров из деревяшек. Потом меня усадили в кафе, и настал черед вдохновенного рассказа о работе почившего в бозе НИИ растениеводства. У Марты в запасе оказался толстый альбом со снимками, изданный к какому-то юбилею института. Мне пришлось просмотреть все фотографии и насладиться историей про удивительные успехи ученых. В конце концов я принялась демонстративно зевать, и Марта перевела разговор на другую тему.

– Интерьер здесь не очень богатый, меню простое, но еда вкусная. Хотите выпить? Вино? Коньяк?

– Спасибо, лучше минералку, – попросила я. – Кстати, вчера во время ужина у Буркина на буфете стояла водка. Никогда не видела такую, очень красивая бутылка в виде кедровой шишки. Сама я не почитательница высокоградусных напитков, но вот мой издатель ценит хорошую водочку. Хотелось бы привезти ему бутылку в качестве сувенира. Где ее можно приобрести? В местном супермаркете?

Марта расплылась в широкой улыбке.

– Я тоже не люблю водку, не понимаю ее вкуса, но мужчины иногда опрокидывают по стопочке, хотя ни Максим Антонович, ни Игорь Львович, ни Степан Николаевич алкоголем не увлекаются. Обоев тоже редко в рюмку смотрит. Сорокаградусная ни у кого из них восторга не вызывает, в основном, те, о ком я говорю, пьют вино, изредка коньяк. Ирина нарисовала «исполнялку» для одного парня, у него сын сильно болел. Мальчик, конечно, поправился. Напомню, если Богданова рисунок родителям подарит, малыш непременно на ноги встанет. А отец ребенка, оказалось, в Сибири заводик держит, который производит эту самую «кедровку», и теперь он присылает Буркину эксклюзивную водочку. Купить ее ни в Москве, ни в области невозможно. Дам вам бутылку в подарок.

– Не надо, – запротестовала я, – не предполагала, что водка столь раритетная.

Марта махнула рукой.

– Ерунда. Да, упаковка красивая, и те, кто напиток пробовал, говорят, и содержимое достойное. У нас этой «кедровки» полно, в кладовке штук двадцать пузырей стоит. Вашему издателю понравится, а мне не жалко поделиться чужим презентом.

– Спасибо, – смущенно произнесла я. – Хотела еще кое о чем спросить, но теперь рта не раскрою.

– Умру от любопытства, если не узнаю! – воскликнула Марта.

Я изобразила смущение.

– Нет, нет, вдруг и эта вещь редкая, а вы мне ее преподнесете.

– Если о моей машине или квартире речь пойдет, то никогда их не отдам, – решила пошутить спутница.

– Ваша резиночка для волос, – «решилась» я, – любуюсь ею с утра. Очень красивая. Сначала мне показалось, что цветок живой, а потом я сообразила – ну откуда ранней весной пиону взяться? Где вы ее купили?

Марта потрогала стянутые в хвост волосы.

– Фекла подарила, она их сама мастерит.

– Надо же! – восхитилась я. – У жены Вадима талант. Может, мне познакомить ее с одной из своих подруг? Та работает в ЦУМе, в отделе бижутерии, и заключает контракты с людьми, которые производят штучный товар. Фекла может свое хобби превратить в приличный заработок.

– Навряд ли она согласится, – возразила Марта, – потому что только для близких мастерит заколки. Вадим прекрасно обеспечивает семью, его жене нет необходимости за деньги ломаться. А резинки у нее и правда красивые получаются. Жаль, я иногда их теряю. Волосы у меня тяжелые, прямые, гладкие, с них махрушки легко соскальзывают.