Скатившись в сторону, Девон лежал рядом с невестой, положив руку ей на бедро.

— Я хотел бы ненадолго задержаться здесь, — сказал он. — Здесь, в твоей постели. Мне хотелось бы уснуть рядом с тобой.

— Для меня ничего не будет приятнее, — ответила девушка.

И впервые в лизни он начал верить, что в конце концов подлинное счастье для будущего герцога Пембрука вполне возможно.

И возможно, проклятие будет снято.

Под проливным дождем, где-то между Котсуолдсом и Пембрук-Виллидж, лорд Крейтон крепко держался за бок кареты, пока та неслась вниз по холму, опасно подпрыгивая и раскачиваясь. Его кучер только что сменил лошадей после того, как они обыскали все деревенские постоялые дворы, и Крейтон дал ему указания погонять изо всех сил. Он не мог терять ни минуты, если собирался разыскать Ребекку и вернуть ее домой. Раштон ждал, а он не отличался терпением. Он сказал, что не будет ждать больше недели, и если Крейтон не доставит ее к этому сроку, его собственная жизнь и ее будут разрушены. Ему придется вынести последствия угроз Раштона, которые не были праздными, и будущее Ребекки коренным образом изменится.

Копыта лошадей шумно стучали по земле, и Крейтон потер виски, стараясь унять головную боль. У него были надежды, на следующую остановку. Он знал свою дочь, знал о ее романтических мечтаниях, и у него в душе было чувство, что там его ждет большая удача. Деревня называлась Пембрук-Виллидж.

— Готов поспорить, что, сходя с парохода из Америки, ты не мог даже представить себе, что женишься через неделю после своего возвращения, — сказал Блейк Девону, который вскоре после завтрака примерял брачный костюм.

Девон взглянул на свое отражение в зеркале, пока пи камердинер поправлял рукава фрака, и почувствовал себя так, словно смотрел не на себя, а на кого-то другого. Из зеркала на него смотрел уверенный в себе мужчина, наследник герцогского титула, спокойный и невозмутимый. Этот мужчина контролировал всю свою жизнь, собирался жениться на своей будущей герцогине и обеспечить продолжение линии древнего рода.

В душе, однако, он был менее спокоен, даже испытывал страх от сознания того, что безнадежно влюбился в свою невесту и, возможно, утратил чувство реальности.

В последние несколько дней бывали моменты, когда он чувствовал себя абсолютно счастливым и не испытывал страха, что ноги могут поскользнуться и подломиться под ним и он без предупреждения начнет мучительно катиться вниз по холму.

Тем не менее, он деловито заговорил с братом, не желая обнаруживать свои подлинные чувства:

— Что ж, я всегда знал, что когда-нибудь женюсь.

— И ты поступаешь так, потому что нашел великолепную женщину, свою будущую жену, Ребекку. Счастливец!

Девон посмотрел на своего проницательного брата:

— Спасибо, Блейк. Как только мы станем мужем и женой, я намерен поговорить с отцом о том, чтобы он изменил свое завещание на первоначальный вариант. Ведь я выполнил свой долг, и скоро у меня появится наследник. Нет необходимости настаивать на женитьбе твоей, Винсента или Гаррета. Вы трое сможете выбрать женщин, каких захотите, когда придет время.

Блейк осторожно взглянул на брата:

— И ты абсолютно уверен, что получил то, что хотел? И готов жениться сегодня? Я надеюсь, что это именно так.

Девон вспомнил, как неожиданно спокойно он спал рядом с Ребеккой в ее постели этой ночью, не говоря уже об ослепительной интенсивности его сексуального влечения.

— Я никогда не желал женщину так сильно, как ее. — И это была правда.

Плечи Блейка немного расслабились, когда он кивнул:

— Она — само совершенство. Девон. Ни малейшего изъяна в характере. Это мнение всех, кто познакомился с ней. Ты сделал хороший выбор.

— Как ни странно, несмотря на безумие, охватившее наш дом в последнее время, верю, что это так. Кстати, не перестаю удивляться тому чуду, которое произошло. — Он вновь повернулся лицом к зеркалу и поправил галстук.

— Какому чуду?

— Тому, что никакой другой мужчина не увлек ее до меня. Именно мне повезло, что я натолкнулся на нее и на ее отца той ночью в лесу несколько лет назад. — Он осторожно улыбнулся Блейку: — Мне трудно поверить в это но, возможно, впереди не только скользкая грязь. Иногда дорога бывает ясной и прямой.

За четыре долгих года Ребекка никогда не осмеливалась по-настоящему поверить, что она однажды будет стоять внутри церкви Пембрук-Пэлас с букетом белых роз в руках рядом с Девоном Синклером, своим женихом.

Конечно, она мечтала об этом и в мечтах всегда воображала, что это будет самый счастливый момент в ее жизни — что она будет смотреть в его глаза и удивляться миру и спокойствию, царящим в ее душе.

Однако мир не присутствовал сейчас в ее эмоциональном состоянии, когда она стояла, слушая проповедь священника, потому что, как только она открыла глаза сегодня утром, единственным чувством был страх. В это, казалось, невозможно было поверить, и она была уверена, что пузырь лопнет в любую секунду — что ее отец мог с шумом войти сквозь двери, размахивая тростью и требуя сообщить ему, что здесь происходит. Или, что еще хуже, мистер Раштон мог подняться со своего места на церковной лавке в конце церкви и выставить возражении против этой свадьбы, потому что он считал себя законным женихом.

Но он не был им. Он никогда не делал ей официального предложения, и, даже если бы сделал, она отказала бы ему. Все дело было в обещании, данном Раштону ее отцом. Но она лично ничего ему не обещала. Тогда какие могут быть к ней претензии?

Она честно не знала, можно ли принимать во внимание обещание отца. Все, в чем она была уверена, это что сегодня ей исполнился двадцать один год и она выходит замуж за человека, которого всегда хотела.

Священник посмотрел ей прямо в глаза.

— Я спрашиваю вас обоих и предупреждаю, — сказал он глубоким голосом, — что в Судный день будут раскрыты все тайны ваших сердец, поэтому если каждый из вас знает какие-то препятствия, из-за которых вы не можете законно сочетаться браком, вы должны признаться в них сейчас.

У Ребекки в руках задрожали цветы, и она слегка их опустила.

— И если кто-то может назвать сейчас какую-либо причину, — продолжил он, глядя на небольшую группу прихожан, — почему они не могут законно соединиться, пусть он скажет сейчас, чтобы в душе его всегда царил мир.

Мускулы в животе у Ребекки непроизвольно сжались. Она закрыла глаза, прислушиваясь к тишине в церкви и моля Бога, чтобы никто не заговорил. Секунды казались минутами и часами. Кто-то кашлянул, и ее сердце сковал ужас. Ребекка слышала, как кровь шумным потоком струилась в ее жилах.

Наконец священник заговорил, положив коней невыносимому для Ребекки молчанию.

— Девон Джеффри Фицджеральд Синклер, — сказал он, обращаясь к ее жениху, — готов ли ты взять в жены эту женщину, жить с ней по законам Божьим в святой обители брака? Будешь ли ты любить ее, утешать ее, чтить и поддерживать ее в болезни и здравии и быть верным ей, пока вы оба живы?