Что?! Нет! Это не правда! Я не хочу в это верить! Не хочу!

— Мам, — шепчу дрожащими губами, — что ты говоришь? Что? Мам? Нет! Ты врешь! Врешь!

— Не вру. И ты должен знать, на что я пошла ради твоего будущего. Ты уже взрослый и поймешь меня.

Мотаю головой. Нет. Я никогда не смогу понять этого. Никогда.

Разворачиваюсь и убегаю в свою комнату. Падаю на кровать и закрываю лицо руками.

Почему?! За что?! Мама?! Как она могла?! Но куртка! Откуда у нее куртка Никиты?!

Выбегаю из комнаты. Мама сидит на кухне за столом, опустив голову.

— Мам, скажи, что это неправда? — предпринимаю последнюю попытку.

Мама поднимает на меня взгляд.

— Правда, Тема, правда. Теперь ты понимаешь, в какой я ситуации?

— Мам, а откуда у тебя куртка Никиты?

Мама отворачивается к окну. Сидит молча.

— Мам? Разу ж начала, рассказывай все. Я должен знать, чего мне опасаться.

— Тебе нечего опасаться. Куртку я нашла.

— Где? Что значит «нашла»? Не понимаю…

— Да, нашла. На заборе за домом. Соседская девчонка туда повесила. Я мимо шла. Удивилась еще. Думаю, зачем она? И потом присмотрелась — куртка Никиты. Ну, я и решила…

— Соседка? Ксюша? — у самого все холодеет внутри.

— Нет, старшая. Не помню, как звать ее. К тебе еще пару раз приходила.

Алина. Ясно.

Сажусь на стул и закрываю голову руками.

Что же будет? Что будет дальше?

Артем

Я выхожу из подъезда, чтобы проветриться. Правда оказалась жестокой. Как на мать после этого смотреть? Мы с Никитой так-то дружили. Но не сейчас.

— Артём? — я поднимаю голову на женский голос. И удивлённо смотрю на Алёну Игоревну. А она что тут делает? Только недавно в лагере же была, нет?

И почему она хватает меня за руку и тащит куда-то?

— Алёна Игоревна, что с вами? — напекло что ли?

Но она не слушает, тянет меня за собой и уводит в беседку, что стоит на площадке.

Она оборачивается ко мне, нервно смотрит по сторонам.

— Ты тут живёшь же? — спрашивает внезапно.

— Ну да…

— А Ксюшу, Ксюшу Москвину знаешь?

— Знаю, — киваю. — Мы соседи. А что?

— Можешь её на улицу как-нибудь позвать?

Ничего не понимаю. Поэтому хмурюсь. Вопросов много — ответов мало. Вообще всё на прикол похоже.

— Зачем?

— Ну, Субботин, надо! Мне с ней переговорить необходимо, а её отец не выпускает. А мне очень нужно!

Я впервые вижу эту стальную женщину такой растерянной.

— Я вам помогу только из-за того что её отец говнюк, — выпаливаю. — Потом объяснитесь.

Не давлю на неё, но соглашаюсь. А на её лице появляется мимолётная радость.

— Тогда там, за домом буду, ладно? — говорит так, словно не верит, что я согласился.

Я киваю. Зачем всё это?

Но мы расходимся. Я поднимаюсь, звоню в дверь соседям. А сам надеюсь Ксюшу увидеть. Что она дверь откроет. Я по ней уже соскучиться успел.

Но нет. Дверь Алина открывает.

— О, — восклицает. — Давно не виделись. Какими судьбами?

Я полностью пропускаю её флирт и глазки, которые она мне строит.

— По делам. Ксюша дома?

— Ну, дома, — встаёт в стойку. — А что надо? Капец Ксюша популярной стала.

— Мне не до трёпа. Ксюшу позови.

— Ну-у, не знаю. А что сделаешь мне за это?

Только хочу поторопить её, как мимо проходит её отец.

— Извините! — понимаю, что с Алиной долго так можно провозиться. — Меня из школы попросили к вам зайти. Ксюше какие-то документы надо в школе подписать. Срочно очень.

— Она уезжает, — гаркает её отец. Урод. — Ничего ей не надо. Сам позвоню.

Чёрт. Выкручиваемся.

— Вы поймите — я такое скажу, мне не поверят. Тут дел на десять минут! Школа недалеко. Мы быстро туда и обратно. Обещаю доставить в целости и сохранности!

Но он не прошибаем.

— Я сам её отвезу, — говорит мужик.

Да твою мать.

Думай, Артём, думай!

Внезапно раздаётся звонок. Москвин отвечает на него, задумчиво кивает и ругается.

— Понял, — проговаривает и выключается. — Стой, пацан. Погоди.

Он отходит на пару минут. Алина продолжает строить мне глазки. Я начина раздражаться сильнее. Но отец Ксюши возвращается спустя несколько минут.

— Ладно, — внезапно соглашается. — Мне по работе срочно надо. Алина, пошли, помощь твоя нужна будет с компьютером. А тебе, юнец, время даю. Максимум двадцать минут.

— Как скажете, — соглашаюсь.

— Ксюша! — зовёт её.

Ну, полдела сделано.

Ксюша

Я слышу своё имя и выглядываю из комнаты. Надеюсь, что мой домашний арест закончился.

Выхожу, и удивлённо глаза округляю. Что тут Артём делает? Он же в лагере должен был быть?

— В школу тебя вызывают. Туда-обратно тебе двадцать минут. Пошевеливайся.

Я радостно выпрыгиваю из комнаты, в чём есть. Даже не спрашиваю, зачем и почему. Какая школа и что тут делает Артём.

Надеваю босоножки и выхожу из квартиры. Немного улыбаюсь, но в то же время паникую. Мне Алёну Игоревн увидеть надо! Пока она не ушла!

Мы спускаемся вниз. Я не слушаю Артёма.

В ушах другие слова раздаются.

— Ксюш, — он хватает меня за руку, когда мы выходим из подъезда. — Ты меня слышишь?

— А что? — просыпаюсь. Вижу перед собой парня. — А что ты тут делаешь? Почему не в лагере?

Артём отводит взгляд в сторону.

— Неважно. Потом как-нибудь расскажу, — не нравятся мне его слова. — Пошли, меня попросили тебя привести.

— Что? Кто?

Но он не отвечает. Тянет за собой.

Мы заходим за угол, и я тут же переключаю всё внимание на Алёну Игоревну, что ходит из стороны в сторону и смотрит на асфальт. Слышит нас, поднимает взгляд с земли и переводит его на нас. Удивлённо так.

— Вы?… — обращаюсь к ней. — Что вы тут делаете?

У меня в голове столько вопросов, что я и спросить ничего не успеваю.

Она подбегает мне, хватается ладонями за моё лицо. И плачет.