— Ты хоть понимаешь, что ты наделал?

— Ничего не доказано.

— Не доказано?! — вопит так, что я отрываюсь от двери. Ухо закладывает. — Ты серьёзно думаешь, что я спущу тебе это с рук??

— Москвина! — резкий вопль пугает ещё сильнее. Меня поймали!

Я оборачиваюсь, встречаюсь взглядом с заместителем директора и Ниной, своей начальницей. Отпрыгиваю от кабинета и придумываю отмазку того, почему я подслушиваю.

— Алёна Игоревна у себя? — подбегает ко мне.

Я в каком-то испуганном состоянии киваю. И сказать ничего не могу.

— Но она… — меня не слушают. Дёргают за ручку двери. И в кабинете скрываются две фигуры.

— У нас катастрофа! — кричит Нина Петровна. — Я понимаю, что у вас дела, но Алёна Игоревна, сейф пуст! Всё пропало!

Я в шоке округляю глаза. Как пропал? Только ведь вчера всё нормально было, нет? Почему именно сегодня?

Чёрт, я надеюсь, что это хотя бы повесят не на меня… Я ведь вчера узнала, что он там. И Нина Петровна это может вспомнить. Только не это… Проблем мне хватает.

Внезапно из кабинета вылетает отец. И звонким, гневным голосом, проговаривает:

— Пошли.

Хватает меня за запястье и тянет за собой.

И всё. Мы доходим до домика, забираем мои вещи. Добираемся до машины, куда папа загружает мои вещи. А я слушаю ребят, что идут мимо.

— Прикиньте, у директора все бабки с сейфа пропали, — смеётся кто-то. — Самое крутое — дочку её никто со вчерашнего дня не видел. А тренер по гимнастике фиг забил на трени. Обоих не было. Совпадение? Не думаю.

И опять смех.

Да ну нет… Ника не могла знать код от сейфа. Или могла?

Но уж точно не украсть из него что-то! Мама же родная!

— Садись в машину, — проговаривает отец.

Я понуро опускаю голову.

Лагерь кончился. А может оно и к лучшему? У меня здесь плохая репутация.

Открываю двери, хочу сесть, но останавливаюсь. Слышу громкий возглас.

— Ксюш!

Я оборачиваюсь. Смотрю на Артёма, что подбегает к закрывающимся воротам. Его точно не выпустят. Я бы его обняла на прощание. Ещё раз сказала бы спасибо. Но снова слышу грозный голос отца.

— Поторопись!

Я неловко улыбаюсь.

— Позвони мне! — кричит Артём. Я киваю. Не знаю, сделаю ли это. Но сажусь в салон.

Папа заводит мотор и отъезжает от лагеря. А я не оборачиваюсь. Не смотрю назад.

И в какой-то мере даже выдыхаю. У меня будет почти три месяца лета, чтобы смириться со всем этим. Найти для себя что-то новое. И разобраться в себе…

Я приезжаю домой и сразу же получаю волну негатива.

Мама встречает с расставленными по бокам руками.

— Вот она! — негодует. — Я уже и не знаю, что с тобой делать. Поджоги устраиваешь, со школы выгоняют. Убегаешь с интерната, а теперь ещё и на работе, где должна была стать человеком — косячишь. Куда мне тебя ещё деть? Мне уже стыдно за тебя! Мы на отдыхе с друзьями были. Такой позор испытала, когда отцу позвонили!

Я поджимаю губы. В носу щиплет, от того что истерика подкатывает.

Я не могу выдержать, когда на меня орут. А на меня ТАК сильно это делают впервые.

Обычно родители без эмоций отчитывают меня, а потом отправляют исправлять косяки.

А сейчас орут. Очень сильно.

Я не дослушиваю, пробегаю мимо неё. Папа ставит мой чемодан на пол и молчит.

Пофиг!

Сколько можно?

Почему единственная, кто всегда виноват — это я?

Что я не так им сделала?

Родилась?

Да лучше бы меня убили! Или я умерла! Утопилась в речке! Чем так жить!

Родители наседают, друзья… Предали. И все, все накидываются на меня, хотя я ничего и не сделала! Раз потеряла голову, доверилась парню, который в итоге… Так поступил со мной!

Я залетаю в комнату, бью дверью и прыгаю на кровать.

— О, плакса пришла, — не сдерживается от издёвки сестра. Только её тут не хватало. Лучше бы она гуляла где-нибудь и шлялась с пацанами, как и всегда. Почему опять всё против меня???

— Отвали, — говорю впервые в жизни.

— Что ты сказала?

Алина, судя по звуку, встаёт с кровати. Что, не ожидала, что я отвечу?

— Ты хоть понимаешь, что нам пришлось вернуться из-за тебя? Отпуск испорчен!

Она трясёт меня по плечу, но я не реагирую. Всхлипываю и выпускаю слёзы в подушку. Это мне сейчас как никогда нужно. Сумасшедший день. И я хочу, чтобы он поскорее закончился.

— Эй, ты меня вообще слышишь?

По голове летит щедрый подзатыльник.

И я не выдерживаю. Резко поднимаюсь и поворачиваюсь к сестре. Хватаю её за плечи и толкаю от себя.

— Уйди от меня! — кричу. — Плевать мне на твой отпуск! И на тебя!

Она смотрит растерянно, и не понимает, что происходит. Как и я. Но мне так не хочется никого видеть!

— Свали отсюда вообще! — выплёвываю.

— Больная, — крутит пальцем у виска. — Сама вали. Это моя комната. И я буду тут стоять сколько захочу. А ты вали. В гостиной спи. Или на улице. Тебе там самое место!

Я снова толкаю её. Неосознанно. Гнев стреляет точно в цель. Поражает мои мозги, чувства. Становится ещё обиднее от этих слов.

Толкаю Алину, которая падает на пол. А сама выбегаю из комнаты.

— Ненормальная! — доносится вдогонку.

Я закрываю за собой дверь и иду в ванную. Хоть там мне можно уединиться на пару минут. Но я останавливаюсь, когда прислушиваюсь к тихим голосам родителей.

— Что ты сказал? — мама встревожена.

— Ты что, Маш, глухая? Говорю, что за знакомый у тебя такой, что договорился в лагерь запихнуть Ксюшу?

Почему они такие нервные? Неужели про Алёну Игоревну говорят?

Я прячусь за углом и прислушиваюсь.

— Да я через Пашу, да там и…

— Да какая разница! — шипит. — Если моя бывшая не тупая, то нам капец тут! Я ребёнка у неё забрал. А ей сказал, что он умер. И всё ради твоего материнского капитала! Ты машину захотела.

Рот сам открывается от такой новости. Что? Папа ребёнка у неё забрал? И где он сейчас? И всё из-за чего? Капитала?..

Не верю!

— Ты меня-то не обвиняй! — внезапно вскрикивает мать, из-за чего я пугаюсь, наступаю назад и задеваю плинтус на полу. Бьюсь об него и зажимаю рот рукой, чтобы не выдать себя.