– Герр Шпеер, я со всем уважением отношусь к вашему дяде, но и вы поймите. Локомотивы нужны в рейхскомиссариате. Там застряли две дивизии из Франции. А эти дикие партизаны испортили почти весь подвижной состав.

– Так в чём проблема? Сегодня ночью локомотивы отвезут груз для дядюшки в Крым, а завтра ещё до полудня будут в Киеве. – Эрвин увидел, что генерал колеблется, надо добивать: – И кстати, про Францию, если вам уже надоели эти дикие места, я замолвлю за вас словечко, а дядя умеет ценить решительных и договороспособных людей. Поверьте мне, в этом деле заинтересованы очень серьёзные люди. Война, надеюсь, скоро закончится, и всем надо будет думать, как устроиться в мирной жизни. Месяц назад мы с дядей были в Эссене на охоте в имении Круппа. Так вот, дядя Альф жаловался, что не может найти толкового управляющего в одну из своих компаний в Руре. Понятно – сейчас вы на службе, но когда кончится война…

– Но локомотивы завтра в полдень должны быть в Киеве. И Франция. И марки.

– Можете не сомневаться. – Эрвин выглянул за дверь. – Герр майор, вас не затруднит позвать моего водителя? Скажите ему, чтобы принёс мой багаж.

Через пять минут Эрвин отсчитал и передал генералу 150 тысяч рейхсмарок. Возникла проблема, куда класть деньги. В ресторане нашлась только корзина, пришлось сложить в неё.

Перед расставанием довольный генерал спросил Зиберта, может ли он чем-нибудь ещё помочь.

– Не дёргайте сегодня Михаэля, раз уж он всё начал организовывать – пусть и закончит.

Генерал ушёл. А Михаэль зашёл. Эрвин наехал на коменданта. Что за дела? Почему не сказал, что надо ещё с фельдкомендантом делиться. Если так дальше пойдёт, то племянник рейхсминистра останется совсем без денег. Комендант покаялся, выразил желание вернуть полученный сегодня транш. Но Эрвин простил его и согласился на 15 процентов от прибыли в предприятии коменданта. Поторговались. Сошлись на семи процентах. И герр Шпеер стал акционером нелегальной банды контрабандистов.

Ещё через час в Ростов ушел сигнал о готовности транспорта.

23 декабря, 1942 год, ст. Томашевская, Краснодарский край.

Командующий 17-й армией генерал-полковник Рихард Руофф[101] сидел в небольшой саманной хижине и предавался меланхолии. Ничего не хотелось делать. Всё зря. Полгода его армия штурмовала Кавказ. По сравнению с другими армиями Вермахта – успехи были крайне скромные. Русские упрямо цеплялись за каждую гору за каждый перевал и горную долину. Каждый раз казалось, что ещё чуть-чуть и бравые егеря скинут большевиков в море. Но даже в Новороссийске не удалось толком закрепиться, не говоря о том, чтоб взять Туапсе или Сухуми. А потери росли. Опытных отборных альпийских стрелков пришлось дополнять и даже заменять румынскими частями. Какие, на хрен, из мамалыжников егеря и альпинисты. А русские части, сформированные из горцев и чекистов, знали здесь все тропки и пещеры, со славянским коварством пролезая в самую узкую щель, неожиданно возникали в тылу подразделений армии. Не было эпического размаха сражений. Были ежедневные, ежечасные мелкие стычки небольших подразделений. Выслеживание противника в горах превращалось в охоту. Русские прятались, как дичь, но очень часто и дичь превращалась в охотника. И тогда целая долина или перевал превращались в охотничьи угодья, где не было боя, а была охота. И не всегда было понятно, кто дичь, а кто охотник. Когда во взводе двое убитых, один ранен и один обморожен – это допустимые и небольшие потери. Но когда даже без боя каждую ночь ещё один обмороженный и когда это во всех взводах и ротах армии… Потери армии росли по капельке, но эта капель, достигая штаба армии, превращалась в непрерывный бурный поток госпитальных эшелонов и реку из похоронок, отправляемых в Рейх.

Ещё пару месяцев назад Руофф чёрной завистью завидовал Паулюсу. Вот где масштаб! Вот где творится история. Месяц назад зависть прошла. Лучше тихонечко посидеть в уголке, чем попасть в такую переделку. То, что Паулюса не ждёт ничего хорошего, уже было понятно. Неудачник, проигравший битву. Вопрос только, в чём выразится нехорошее для Паулюса – русский плен или ярость фюрера. И неизвестно, что хуже.

Десять дней назад Руоффа начали посещать неприятные предчувствия. Почти прекратилось снабжение. Пополнение в части приходило только из армейских госпиталей. Выздоравливающих после ранения уже не отправляли в отпуск в Рейх, они сразу возвращались в свои части. Армия слабела. По докладам разведчиков – русские же, наоборот, накопили достаточно сил, чтоб выбить его армию с гор, но почему-то этого не делали.

Вчерашний приказ Макензена на отход. Армия отходила сама, без боя. Русские наступали. И земля, за которую тысячи арийцев заплатили своими жизнями, доставалась большевикам задаром. Трудности с топливом и транспортом не позволяли вывести многое из тяжёлого вооружения. Большую часть артиллерии без грузовиков и тягачей было просто не перетащить через горные перевалы. Армия отступала налегке. Иногда даже имеющийся в частях запас продовольствия приходилось бросать. Раздавали продукты солдатам, но им еще винтовку нести, патроны, гранаты. Солдат – не лошадь. По горам больше двадцати кило не унесёт. И уходили подразделения, имея максимум пятидневный запас продовольствия. А на армейских складах запасы уже заканчиваются. Да и развезти эти запасы по частям теперь большая проблема. Партизаны-диверсанты объявили настоящую охоту за грузовиками. Один-два выстрела по двигателю – и ещё один взвод идёт пешком или ещё один батальон остался без обеда или патронов. Русские истребители и штурмовики как будто издевались – оставили в покое части на передовой, не замечали идущие в пешем строю колонны. И даже бронетехнику трогали редко. Русская авиация тоже охотилась только за грузовиками.

Кто-то из младших офицеров в курилке у штаба утром мрачно пошутил, что русские берегут рабочие руки для своего ГУЛАГа.

Начальник штаба доложил, что из-за сокращения линии фронта почти в три раза получится до необходимой степени уплотнить боевые порядки. Но войска останутся на новом рубеже практически без тяжёлого вооружения и бронетехники. А там, где всё-таки удастся сохранить артиллерию, – она будет почти без боеприпасов.

Достаточно поводов для меланхолии. Но небо, судьба, славянские боги, ещё чёрт знает кто – решили над ним пошутить. Информация о гибели очередного командующего группой армий и всего штаба группы застала генерала Руоффа в пути, штаб армии передислоцировался в станицу Тимашевскую. Из Цоссена ему пришёл приказ принять командование группой. Для профессионального военного это повод для радости и гордости – очередная ступень в карьере. Но принимать командование группой, которая избежать участи 6-й армии может только чудом, – сомнительное удовольствие. Вот уже почти сутки не удаётся восстановить управление группой. С многими частями его штаб так и не смог установить связь. Было даже неизвестно, где они находятся сейчас.