— Рабство?

— В своем подавляющем большинстве. Но не стоит так пугаться, Гелеан, тот самый аристократ, про которого я хочу рассказать, пусть и занимается выкупом привезенных дам, дарует им свободу, идя против навязанных стандартов.

— А визуально можно отличить свободного человека от… раба?

Келегон кивнул.

— Всем, кто, сходя с корабля, прощался с прежней жизнью, на левое запястье надевали браслет, снять который может лишь наделенный властью. Ненавистное украшение, столь схожее с символом создания семьи у нас, пусть и на другой руке.

— Значит, Гелеан снимал браслеты с выкупленных девушек?

— И да, и нет. Он даровал им свободу, да, но браслеты не снимал. Окажись кто из девушек на улице без указания на их зависимость от того или иного лорда, они могли быть пойманы желающими пополнить свою… коллекцию прекрасного, не платя за эту возможность ни медяка.

— Тогда как?..

— А вот тут и начинается самое интересное.

Келегон загадочно улыбнулся.

— Однако позволь сначала рассказать тебе про один случай. Как раз накануне приглашения в дом геуна Гелеана, — блондин вновь посмотрел вдаль, представляя ей для обзора точеный профиль с прямым носом и острым подбородком, а Эйя поймала себя на мысли, что хочет узнать, какова на ощупь его кожа, такая же бледная, как и ее собственная.

Совсем нескромные мысли у девушки, облаченной в одежду, снятую с чужого плеча. Его плеча.

Да и впитывающую его запах, его магию, чувствующую его влияние на окружающее их пространство всем своим существом.

Это было слишком… интимно. Притягательно невесомо. И, Гисхильдис, очень-очень приятно!

Она чувствовала себя защищенной. Забота мужчины, что шел с ней рядом, подстраиваясь под неторопливый шаг, такая неожиданная и дурманящая, окутывала ее словно в кокон, окружая теплом и заставляя тревожные мысли отойти на задний план.

А его голос… добавлял прогулке дополнительного шарма. Доверительный, бархатистый и в то же время в какой-то мере властный. Его хотелось слушать и прислушиваться к вынесенным замечаниям и советам. Совсем как… у господина Танасори. Авери также мог парой фраз обозначить необходимую модель поведения, невзначай намекнув на правильный ход мыслей.

Но если демон с присущей его природе легкостью мог не стараться произвести впечатление на девушек (они и сами были рады попасть под его взор), то эльф… Эйе казалось, что он просто хочет рассказать о себе. Попробовать познакомить ее с собой настоящим, не прикрываясь ширмами сложившихся стереотипов (впрочем, Авери тоже не нужно было ничем прикрываться, но в его поведении крылась какая-то… сдержанность, будто он постоянно думал еще о чем-то, не в состоянии расслабиться полностью, отпустив осторожность, будто всегда ожидал… удара в спину?). Впрочем, готовность к форс-мажорам для сына Советника можно было понять. И принять.

Келегон был другим. В нем не чувствовалось желание каждую секунду быть настороже. Он просто… говорил. Как обыкновенный человек. Словно их разница в расах ничего не значит. Он пытался быть с ней равным.

А его рассказ, который вначале возмутил словами про рабство, обернулся занимательной и весьма забавной историей с не менее увлекательными действующими лицами.

— На одном из больших торгов, где, разумеется, оказался мой знакомый, было множество мужчин, готовых раскрыть свои кошельки в желании обогатить свой хм… гарем ладным телом и послушным поведением. Вот только среди этого цветника покоренных оказалась дерзкая девушка, не желающая опускать взор к дощатому полу, как подобает рабыне. Именно за ней Гелеан пришел тогда на торги, увидев накануне мелькнувшие в толпе изумрудные глаза, с интересом рассматривающие окружающие дома и людей.

Келегон сделал драматическую паузу, с лукавым прищуром наблюдая за реакцией Эйи.

— Тогда посмотреть на живой товар пришел молодой демон, студент по обмену из Аминса. Горячий, бесстрашный и, разумеется, полный решимости выкупить приглянувшуюся ему рабыню.

— Ту самую, непокорную?

Эльф кивнул.

— Девушка, стоит отдать ей должное, ни проронила ни слова, когда за ее благосклонность назначалась цена одна выше другой. До тех пор, пока желающих побороться за дриаду не осталось лишь двое. Гелеан и Персиваль.

Травница нахмурила лоб.

— Не знаю почему, но это имя мне кажется знакомым.

— Позволь подсказать. Лорд Персиваль Айнелиас.

Эйя охнула.

Она действительно знала этого демона. Да и кто не знал? Геун, которого ставили в пример всем дворянам. Аристократ с древней фамилией, показавший своим поведением, как должен поступать и выглядеть джентльмен. Узнаваемое лицо при дворе, не пропускающее ни одного торжественного ужина. Наверное, единственный, чья репутация не была омрачена скандалами и чернящими его род сплетнями. Тот, на кого ровнялись. Но, увы, тот, кому не достанется наследство семьи. Второй сын.

И он был на Сулеиме! Более того, участвовал в торгах за рабыню!

Однако будучи студентом… значит, произошло это так давно, что стерлось в памяти общественности. А, может, и не было известно тем, кому не посчастливилось оказаться в восточных землях.

Эйя обратилась вся во слух. Когда еще ей станет известна тайна (пусть она таковой и не являлась), раскрывающая глаза на настоящий быт недосягаемых аристократов?

Остров, соизмеримый по размерам с Аминсом, всегда притягивал внимание к себе и факту своего существования. Принадлежащий лорду-наместнику, что подчинялся киосу Римонду, Сулеим был закрыт для вторжений. И то, что геун Айнелиас оказался одним из счастливчиков, которым удалось спуститься с борта корабля, воочию увидев животрепещущие картины местного быта, уже говорило о многом. Персивалю подарили годы жизни на Восточных Землях. Видимо, за какие-то заслуги перед Короной.

Всего раз в пять лет три счастливчика со всей территории огромного Аминса могут рассчитывать на путешествие к жемчужине восточных практик, Академии Магии, прославляющей науку, торговлю и искусство.

— Почему геун Гелеан был так заинтересован в той рабыне?

— Он видел в ней будущую учительницу для сорванцов, с которыми трудно совладать не имеющим характера.

— Прости?..

— Ах, забыл о самом главном! Лорд Гелеан был тем, кто основал школу для детей рабочего класса. Рини и ринналы могли прийти к нему за знаниями, не платя за это даже медяка. Низшие сословия, как ты сама прекрасно понимаешь, не всегда могут позволить себе обновить гардероб, чаще оставляя деньги лишь на еду, да необходимые для проживания блага, а что уже говорить об образовании? Вот Гелеан и стал этаким меценатом, который вместо денег берет за право прикоснуться к учениям, отработками на его землях и подготовкой почвы для будущих воспитанников. Хотя и с учителями ему приходилось несладко. Геуны не хотели работать задаром, даже во благо детишек. Так Гелеану пришла в голову мысль о привлечении рабынь, которых в изобилии хватало на острове, к благородному делу раскладывания научных учений по полочкам для тех, кто в этом нуждался.