– Ах вот оно как, – отозвался шторм-капитанброненосца. – А разрешено им не трудиться в этот чудный день?

– Каждый волен не трудиться, когда захочет. Но тогдаего перестанут оберегать.

– Что-то, погляжу, не очень-то вы себя наоберегали…

Щадить неведомые религиозные чувства Сварог не намеревался.Обойдутся. Не хватало еще с ними сюсюкаться, лить елей и патоку и не трогатьгрубыми руками. В конце концов, кому как не мастеру Сварогу они обязанысвободой – так что вытерпят любой острый вопрос и любое его ехидное замечание.Короче говоря, граф Гэйр религиозных чувств не щадил. Чем-то, чему пока он неподобрал определения, его раздражали эти морские скитальцы. Но тем не менеестранный корабль Сварог не покидал.

На море поднялась волна. Не бог весть какая страшная,средней поганости, но вполне обошлись бы и без нее. Да и вообще погода наглазах портилась, усиливался ветер. Еще штормов нам не хватало…

Нынешний собеседник Сварога выглядел вполне импозантно:высокий, с безупречной осанкой, волевое лицо, густая рыжая борода с проседью,пронзительные серо-голубые глаза. В общем, на предводителя тянет. Его, вместе состальными членами экипажа шхуны «Путь», Сварог выпустил из сарая с решеткамина окнах и с замком на двери. Сарай-то и служил местной «губой», помещением длявременного содержания, на которой перевоспитывались нарушители режима. Строениебыло рассчитано человек на двадцать, в него же набили около полутора сотенмореплавателей.

– С добрым утром! – приветствовал ихосвободитель. – А вы кто такие будете, мастера хорошие?

Тогда-то к Сварогу и вышел из спертого воздуха местнойтюряги этот самый рыжебородый предводитель. Поклонился.

– Вы не из тех людей в серых одеждах, что заперли нас вдоме с железом на окнах, – сказал он утвердительно. После чего спросил: –Мы можем вернуться на наш корабль?

– Почему бы и нет, – философски пожал плечамиСварог. – Значит, это ваша шхуна там покачивается, ну-ну… А не объяснители вы мне, таинственный незнакомец, каким это образом вы всей командой угодилив плен?

– Мы увидели этот остров, увидели на нем людей и хотелипопросить у них питьевой воды. Наши запасы иссякали.

– У гидернийцев – попросить? – Сварог поднялброви. – Или их флаг тогда был спущен?

– Мы не знаем, как зовутся люди в серых одеждах. Мыжили далеко, там, куда никто никогда не приходил.

– В Запретных землях? – Сварогу припомнилисьрассказы о сектах, изгонявшихся официальной церковью и уходивших в ничейныеземли, о колонистах, высадившихся на берегах Запретных земель да там иоставшихся.

– Не знаю, о чем вы говорите. Мы жили на берегу бухтыАмрикон, на Земле, Угодной Всем Четырем, – сказал рыжебородый.

И не соврал – так, во всяком случае, показал детектор лжиграфа Гэйра.

– Ясно, – кивнул Сварог. – Предельноясно, – вздохнул. – Давайте, что ли, освобождаться из неволи, мастерапленники…

Что действительно было Сварогу предельно ясно, так этопочему гидернийцы не потопили парусник или не расстреляли захваченный экипаж.Попытка захвата базы места не имела, сами приплыли, сами сдались, сопротивленияне оказывали. На сей счет четкая инструкция отсутствовала, поэтому комендантугольного царства решил не принимать самостоятельных решений. На то естьначальство, и оно вот-вот прибудет. А мы люди маленькие…

На предложение Сварога освобождаться рыжебородый мастерпредводитель кивнул и, войдя в сарай, сообщил:

– Мы возвращаемся на «Путь».

…Они проходили мимо Сварога, отнюдь не бросаясь к нему, какк воину-освободителю, со слезами радости и словами благодарности. И как вродебы долженствовало измученным заточением невольникам. Нет, они проходили мимо,лишь задевая взглядом, словно по скучному пейзажу. Создавалось впечатление, чтоони математически просчитали появление Сварога в оное время в оном месте спогрешностью, стремящейся к нулю.

Все до одного в сероватых льняных одеждах грубого тканья,только разве что женщины в юбках, мужчины в штанах, а дети обоего полу вдлинных рубахах. И через одного – рыжеволосые. Что наводило на мысли.

– Позвольте назвать себя, – вновь подошел кСварогу рыжебородый. – Броз, Указующий Путь.

– Сварог, – представился тот. Подумал и добавил: –Капитан второго ранга.

Тогда мастер Броз и предложил стать дорогим гостем на ихкорабле, «доставить им приятные минуты». Но секундами раньше, до того, каккап-два Сварог дал ответ, к Брозу подошла симпатичная молоденькая девчушка сволосами цвета спелой пшеницы, обвила за руку, прислонилась щекой к плечу.«Дочь. Или очень молодая жена», – подумалось Сварогу.

– Моя дочь Пэйла, мастер Сварог.

– Я тоже приглашаю вас, мастер Сварог.

Сварог нерешительно оглянулся на броненосец. Работа наподчиненном маскапу броненосце кипела вовсю. И ведь, что приятно, все были приделе – даром пропадал на Земле Сварогов талант командира!Гидернийско-тоурантская бригада под командованием боцмана Тольго перегружалауголь: на лебедках опускали в трюмы барж мелкоячеистые сети, нагребали черноезолото, заводили на броненосец и ссыпали в трюмы. Отряд исключительнотоурантских мстителей, предводительствуемый Рорисом и составленный наполовинуиз подростков, открывал кингстоны и топил баржи, уголь с которых на «Адмирала»явно не влезет. Клади с женщинами облегчала базу на провиант, набивая закрома«Фраста» совсем уж до отказа… И, между прочим, еще одна работа проводилась наотдыхающем от морских просторов корабле. Броненосец лишали прежнего названия,названия ненавистного и к тому же утратившего всякую полезность. Лишали нестолько распоряжением Сварога, сколько, как предполагал маскап, инициативойдожа Тольго, выражающего пожелания клаустонцев, – инициативой, несомненноподдержанной Пэвером, который сильно не любил конкретного историческогодеятеля, адмирала Фраста. Два матроса болтались в «беседках», сооруженных издоски и веревок, и шуровали кистями: один закрашивал прежнее, другой нижевыводил новое название. Второй работал без трафаретов и линеек, пользуясьтолько кистью, рукой и глазами. Но, видимо, знали, кого бросать на этот участокработы. Буквы у корабельного художника мало того что выходили одного роста идержали между собой похвальную дистанцию, но еще и обретали всякие хвостики,ножки-рожки, завитушки и прочие красивости. Уже написанное слово «серебряный»выглядело как стилизованное под старину название, скопированное из первогокадра фильма-сказки…

Пэвер во главе небольшого, но храброго отряда во избежаниепартизанских вылазок отлавливал по закоулкам базы попрятавшихся гидернийцев изсостава угольного гарнизона. Иногда то оттуда, то отсюда доносились одиночныевыстрелы. Олес конвоировал отловленных на гауптвахту, простоявшую пустой совсемнедолго. В соседнем с «губой» здании Рошаль, начав с коменданта, проводил сзадержанными задушевные беседы. Мастеру охранителю было поручено выявлять средигарнизона толковых, нужных, не шибко лояльных по отношению к Гидерниисолдатиков и, по возможности без кнута, убеждать арестантов перейти под знаменавольного корабля. Судьба же остальных – непереубежденных и попроступотенциально опасных для предприятия, равно как и судьба двух матросов из«гидернийского корпуса» в составе экипажа «Фраста», уличенных Рошалем в«подговаривании на бунт», была, увы, предопределена. А что прикажете делать? Неоставлять же в живых людей, которые не сегодня-завтра наперебой начнутдокладывать командирам прибывших позднее броненосцам о подлых пиратах с«Адмирала» и тыкать пальчиками в сторону, куда означенный «Адмирал» почапал,набив трюмы дармовым углем…