Джексон пытался не думать об этом и еще не вспоминать сцену из «Марафонца»,[68]взамен он рисовал в своем воображении Францию. Он сможет выращивать овощи. Он в жизни не огородничал, всем заправляла Джози, а он только выполнял ее распоряжения: здесь вскопай, это убери, подстриги газон. Все равно во Франции овощи наверняка растут сами по себе. В теплой, плодородной почве. Помидоры, персики. Виноград. Может, выращивать виноград? Оливки, лимоны, инжир — очень по-библейски. Он будет наблюдать, как ползут усики лозы, как наливаются соком фрукты, — о черт, эрекция (при мысли об овощах; это вот как, нормально?). Запаниковав, он сглотнул и подавился собственной слюной. Шерон подняла спинку кресла и, склонив голову набок в притворной заботе, пока он шумно откашливался, поинтересовалась: «Все в порядке?» Молчаливая медсестра подала ему воды в пластиковом стаканчике.

«Скоро закончим», — солгала Шерон, снова опрокидывая кресло. Теперь Джексон сосредоточился на менее приятных вещах. На трупе Лоры Уайр. Сраженной на бегу, как лань.

«Мистер Уайр, где он?» Странно звучит. Нормальный вопрос: «Где мистер Уайр?» Это ли вообще сказал убийца? Что, если он сказал «мисс Уайр» или «миссис Уайр», могла ли Мойра Тайлер (единственная, с кем говорил убийца) ослышаться? В наступившем хаосе — но тогда хаос еще не наступил, просто парень в желтом свитере для гольфа спрашивал, где один из адвокатов.

А личная жизнь Лоры, так ли прозрачна она была? Девственница, принесенная в жертву. Была ли она девственницей? Джексон не помнил этой подробности в отчете о вскрытии. Тео-то, конечно, в этом не сомневался. Марли могла бы трижды выйти замуж и развестись, нарожав десяток детей, а Джексон по-прежнему считал бы ее девственницей.

Пресса была в восторге от Лориной незапятнанности: куда лучше, если жертва — милая девушка из среднего класса, со здоровыми привычками и планами на колледж, чем какая-нибудь проститутка или малолетняя вертихвостка (Керри-Энн Брокли этого мира). Но кто мог знать наверняка, что у Лоры Уайр не было секретов? Может, роман с женатым мужчиной, который она скрывала, чтобы не расстраивать отца. А может, какой-нибудь поганый извращенец преследовал ее? Может, она была с ним вежлива (иногда этого вполне достаточно), а у него крыша съехала, и он вообразил, что девушка в него влюблена и предназначена ему судьбой. Для этого было специальное слово, которого Джексон не мог вспомнить, — какой-то синдром, но не Мюнхгаузена.[69]Итак, всего четыре варианта. Тот тип либо был знаком с Тео, либо нет. И либо был знаком с Лорой, либо нет. Эротомания, вот. Звучит как название низкопробной голландский порнухи.

Много лет назад проводили опрос, который показал, что женщины не чувствуют угрозы от мужчины с «Гардиан» в руках или значком «пацифик» на груди. Джексон еще подумал, что все насильники теперь начнут носить с собой «Гардиан». Взять того же Теда Банди[70]— засунул руку в гипс, и женщины думают, что ты мухи не обидишь. Нигде и никогда женщина не находится в полной безопасности. Даже если она крута, как Сигурни Уивер в «Чужом-4» или Линда Гамильтон в «Терминаторе-2». Потому что куда бы она ни направилась — там будут мужчины. Мужчины-психи. Что ему нравилось в крутых женщинах вроде Рипли и Сары Коннор (да, он в курсе, что это вымышленные персонажи) — с каким бы азартом ни надирали они задницы плохим парням, ими двигала материнская любовь, материнская любовь к целому миру. Так, Джексон, хорош, забываем о Саре Коннор, думаем о чем-нибудь плохом, в машине выхлопную трубу надо починить, или о чем-нибудь скучном. О гольфе.

— Джексон, я вычистила гной, — прошелестела Шерон. — Сейчас все обработаю. Но нам нельзя больше лечить симптомы, мы должны удалить причину. Корень.

Ближайшими друзьями Лоры в старших классах были Кристина, Эйша, Джош, Джоанна, Том, Элеонора, Эмма, Ханна и Пэнси. Джексону это было известно, потому что у Тео на стене висела таблица «Ученики Лориной школы», а рядом другая — «Друзья Лоры вне школы» (клуб аквалангистов, народ из паба, где она работала, и так далее), и, наконец, третья — «Случайные знакомые Лоры» (практически все, с кем она когда-нибудь сталкивалась).

В списке «Ученики Лориной школы» порядковые номера указывали на степень дружбы: первым номером лучшая подруга, и так далее. Все ученики до единого. Сколько же времени Тео потратил, решая, кому присвоить номер сто восемь, а кому — сто девять? Причем список он составлял не на компьютере, а тщательно вывел все имена от руки. Этот парень все-таки чокнутый.

Кроме того, друзья были отмечены разными цветами соответственно полу: синие чернила для девочек, красные — для мальчиков, из чего вытекало, что ближайшими друзьями Лоры были в основном девочки. Первая десятка была сплошь синей, за исключением двух имен:

Джош и Том. Очевидно, Лора лучше себя ощущала в девичьей компании, может, мужскую и вовсе не успела оценить. Ближе к концу списка шла сплошь красная фаланга, бесчисленные мальчики, большинство из которых Лора Уайр, скорее всего, даже не замечала, и уж наверняка она никогда с ними не разговаривала. Джексон внезапно вспомнил свои школьные сочинения, затянутые красночернильной паутиной из гневных учительских замечаний. Только закончив школу и записавшись в армию, он обнаружил, что умен.

Полиция допросила всех, кто учился с Лорой, но, к сожалению, почти никого из первой десятки не было в городе. «Промежуточный год»,[71]— сказал Джексону Тео. Он тогда беспокоился, что Лора захочет уехать куда-нибудь к черту на рога. Кто мог знать, что она была бы в большей безопасности в бангкокской ночлежке с блохами и наркоманами, чем в конторе собственного отца. «Меа culpa»,[72]— сказал Тео и улыбнулся, как грустный пес.

На протяжении всего расследования Лору рассматривали исключительно как случайную жертву, полиция была твердо убеждена, что главной мишенью был Тео. Джексон вдруг вспомнил Боба Пека из «На краю тьмы»[73]— сказать по правде, таких сериалов на Би-би-си больше не делают, пожалуй, после «Тьмы» ничего достойного он и не видел. Когда же это было? В восемьдесят четвертом? Или восемьдесят пятом? Он попытался вспомнить восемьдесят пятый. Три года после Фолклендов.[74]Хауэлл демобилизовался, а Джексон подписал контракт еще на пять лет. Он встречался с девушкой по имени Кэрол, но потом она вступила в Движение за ядерное разоружение и заявила, что ее политические взгляды «несовместимы» с их романом. Он заметил, что и сам не очень-то поддерживает ядерную гонку, но ей было интереснее приковывать себя к разным предметам и выкрикивать оскорбления полицейским.