— Ух ты, — воскликнула она, — какие крутые ребята! — И вышла, неприятно смеясь; ребенок, где он там был, закричал еще громче.

— Чокнутая, — сказала Лоис, — вы же видите! Малолетняя преступница. — Она оглядывалась вокруг, словно желая успокоиться. — Она вернется со своим дружком и все здесь перевернет.

Они остановились перед камином, разглядывая изображенный на стене над ним огромный портрет клоуна. У клоуна было трагическое лицо, по нарумяненным щекам катились полудюймовые акриловые слезы.

— Вам нравится? — еле слышно спросила Лоис. — Кое-кому картина не нравится. — Она опять заволновалась. — Но мне нравится. Думаю, что это сам Эдди.

— Вылитый Эдди, — подтвердил Хикс. Он подошел к перегородке и выглянул на веранду. — Он дома?

— Он на работе. — Женщина с безнадежным видом смотрела на Хикса. — Как, вы сказали, вас зовут? Похоже, я вас не помню.

— Рэй. Из Малибу. А где он работает?

— Он теперь никогда не бывает в Малибу, — сказала Лоис. — Тот период для него закончился.

— Где я смогу найти его?

С веранды открывался вид на поросший желтой сосной склон холма с разбросанными там и сям искрящимися на солнце плавательными бассейнами. Купальщиков в них не было.

— Он на «Феймес»[51], — сказала Лоис. — Работает там весь день.

Хикс подошел к телефону и снял трубку:

— Позволите?

Лоис всплеснула ручкой и молча топнула ногой. Хикс положил трубку на место.

— Он не захочет слушать вас. Он покончил с тем, что было в Малибу.

— Зря вы беспокоитесь. Просто я хочу сообщить ему кое-что, что его заинтересует, — объяснил Хикс.

— Нет, не заинтересует, — не соглашалась Лоис.

Хикс улыбнулся и снова поднял трубку.

— Что с ней? — спросила Мардж, имея в виду ребенка. — Или с ним. Могу я вам чем-то помочь?

Лоис проигнорировала ее вопрос, наблюдая, как Хикс набирает номер.

— Он не там.

Хикс посмотрел на нее.

— Мне-то все равно, — сказал он, — но Эдди, насколько я его знаю, очень разозлится, если мы не встретимся. Мы здесь проездом и очень торопимся.

Лоис секунду стояла, ничего не говоря, потом выбежала из комнаты.

Мардж села и подперла щеку ладонью, надеясь, что ребенок скоро прекратит плакать.

— Боже, — вздохнула она, — до чего уродливая комната. До чего уродливая картина!

Хикс пожал плечами.

— Вот видишь, каких только комнат не бывает, — сказал Хикс, сев рядышком с Мардж. — Ты приглядывайся, приглядывайся.

— Верно, — проговорила Мардж, закрывая глаза и склоняя голову ему на плечо. — Мы везде проездом и очень торопимся.

Лоис вернулась, и тут ребенок перестал плакать.

— Где она? — спросила Мардж. — Разве вы не брали ее на руки?

Лоис неприязненно взглянула на нее.

— Извините, — сказала Мардж. — Сама не знаю, что со мной творится.

— Зато я знаю, — отрезала Лоис.

Хикс прокашлялся и заговорил:

— Насчет Эдди…

— Он в Гардене[52], — горько и устало сказала она. — Они там на съемках в «Гардена одиториум». Можете подождать там, пока он освободится.

— Еще одно, — сказал Хикс. — Можно воспользоваться вашим душем, если вы не против?

— Ах да, пожалуйста, — с отвращением ответила Лоис. — Все что угодно.

Хикс принес из машины чистую одежду, и они по очереди приняли душ. Стараясь не наплескать на бирюзовый кафель, насухо вытерев за собой душевую кабину, бросив использованные полотенца в корзину для белья.

Лоис не вышла проводить их, ребенка не было слышно.

Прежде чем сесть в машину, Хикс достал нож и содрал с заднего бампера стикер «Диззи Гиллеспи — в президенты». Он там красовался уже не один год.

По автостраде они доехали до Гардены и долго кружили по городку в поисках места съемок. На улицах не было ни души, городок словно вымер. Дома были невелики, но перед большинством из них, на лужайке, стояли маленькие прожекторы, чтобы ночью освещать участок. В деловом районе было множество игорных домов.

«Гардена одиториум» находился возле парка. Это было оштукатуренное здание, копия вокзала Юнион-стейшн в миниатюре. Перед воротами для обладателей абонементов стояли два огромных передвижных генератора.

Они без труда прошли внутрь. Миновав вестибюль, увидели большую, выложенную кафелем площадку с ярусами скамей вокруг нее. На одном из ярусов сидела группа хорошо одетых людей, человек шестьдесят, мрачно слушавших мужчину, который обращался к ним через мегафон.

— Веселее, ребята, — говорил человек с мегафоном. — Пожалуйста, не стоните и не вопите. Если хочется повопить — вопите, но только на улице.

Задрапированная платформа с боксерским рингом на ней была отодвинута к стене напротив зрительских ярусов. В зале расхаживали или сидели на пустых скамьях люди в яркой униформе. Посредине, где должен находиться ринг, стояли две камеры на кранах, возле которых толпились техники. В дальнем конце площадки виднелся стол с грудой коробок, похожих на коробки для завтраков, а рядом, за перегородкой, — освещенные зеркала и парикмахерские кресла. Возле дверей в вестибюль выстроились в линию несколько столов.

— По местам, ребята! — скомандовал человек с мегафоном.

Мардж и Хикс подошли ближе к толпе.

Тип с мегафоном смотрел на маленького человечка с кислой физиономией, который сидел позади него на складном брезентовом стуле и читал «Дейли вэрайети». Через секунду человечек оторвался от журнала, махнул ручкой сидящим на трибунах и снова уткнулся в страницу.

— О’кей, ребята! — заорал человек с мегафоном. — Начали!

Толпа статистов принялась что есть мочи аплодировать, изображая ликование. Камера на кране опустилась на уровень третьего ряда, и Хикс увидел на скамье Эдди Писа. Тот сидел у самого прохода, рядом с ним — двое парней бандитского вида, чьи физиономии показались Хиксу знакомыми; Эдди и двое его соседей были единственными, кто не изображал шумного восторга. Напротив, вид у них был хмурый, словно камера, у всех вызывавшая воодушевление, раздражала их.

Тут посреди всеобщего ликования явственно раздались безумные вопли.

Человечек в брезентовом кресле швырнул на пол свой журнал. На статистов он даже не посмотрел.

— Хватит! — крикнул в мегафон помощник и замахал руками, чтобы утихомирить толпу. — Эй, ублюдки, которые вопят, будьте так добры заткнуться! Больше никаких воплей!