Вторая часть рыже-коричневых быстреек моего брата, и, как я заметил, самые крупные из них, то и дело маршировали перед его беседкой в четких квадратах, держа в лапках дубинки и перестраиваясь в боевые порядки. Квадрат, пятиугольник, «копья» или «бычьи рога». Я не удивился, поскольку ничего другого от Кимир Зила и не ожидал. Но меня удивило то, что однажды я увидел посредине плаца небольшой костерок. Представления не имел, как ему удалось заставить зверьков высечь огонь. Подозревал, что он нарушил запрет и сам его развел. Подле огня стояли три его рыжие быстрейки и сгрызали наискось кончики палочек, после чего легонько их осмаливали, чтобы сделать твердыми от пламени.

И это было то, чего я от него ожидал, но с этого момента я каждый день наблюдал за ситуацией на обоих островах.

Забеспокоился я, лишь когда однажды увидел совершенно новую сцену. Кимир Зил сидел на стуле на террасе своей беседки и играл, а все его зверьки: и те, что с копьями, и те исхудавшие, что обычно все время работали, стояли перед ним широким полукругом. На свободном месте перед беседкой, как обычно в последнее время, горел костер.

Только через некоторое время я понял, что зверьки не стоят в случайных группках: «собиратели» сбились в бесформенную кучку посредине, а «солдаты» окружали их, стоя на задних лапках и с опущенными копьями.

Меня это заинтересовало, а потому я спрятал «глаз» за пояс куртки и взобрался на самое высокое дерево острова. Оттуда, скрытый в листве, я имел куда лучший вид на то, что происходило на острове моего брата.

Несколько быстреек, исполняющих роль солдат, отложили палочки и галопом ворвались в толпу «собирателей», после чего вырвали оттуда двоих исхудавших, перепуганных зверьков. Эти быстрейки, похоже, ударились в панику и попытались сбежать внутрь круга, но всюду наталкивались на линию солдат с наставленными копьями. После короткого момента паники они оказались согнаны на самый центр плаца, как овцы, гонимые пастушьими собаками. Зверьки сгрудились на минутку, после «солдаты» отступили, а выхваченные из толпы «собиратели» остались на песке, дергаясь и извиваясь на месте. Я сконцентрировал взгляд и увидел, что они крепко привязаны за шею шнурком, скрученным из лыка, к небольшой палочке, торчащей из земли.

Потом я увидел, что «солдаты» подходят и останавливаются подле связанных зверьков, которые уже перестали биться на земле, дергая лапками душащие шнурки и пытаясь их перегрызть. Обе группы встали на задние лапки, обнюхиваясь и смешно двигая носами, а Кимир Зил играл, словно безумец. Затем самая крупная быстрейка моего брата выступила вперед и внезапно воткнула копье в живот привязанного зверька.

При виде крови, брызнувшей на песок, я чуть не свалился с дерева и едва не выпустил «глаз». Я был потрясен, но снова приблизил цилиндр к лицу. Просто-напросто не мог поверить в увиденное.

А видел я, как все новые зверушки подходят и колют несчастных созданий копьями, пока на песке не остались неподвижные тела, покрытые слипшимся, красным от крови мехом, которых очередные «солдаты» продолжали протыкать своими копьями, хоть нужды в том уже не было.

Согнанные в кучу между копьями, «собиратели» в панике рвались прочь, но ряды «солдат» удерживали кое-какой порядок.

После того как зверьков закололи, «солдаты» набросились на трупы и разорвали их. Быстрейки при этом выглядели и вели себя словно стая крыс. Вьющиеся ржавые хребты быстреек на том месте, где миг назад еще были их собратья, вызвали у меня волну тошноты.

Короткое время спустя от заколотых и разобранных зверей не осталось ничего, кроме пятен крови, впитывающейся в прах, и двух откушенных головок, которые мой брат приказал насадить на копья на плацу.

Когда я спустился с дерева, моя голова кружилась от эмоций.

Сперва я хотел обо всем рассказать Ремню, но быстро понял, что, по логике Учителя, именно я могу оказаться тем, кто нарушил правила игры, а не мой брат. Я украл «глаз» и подглядывал в него. Тем временем брат лишь сидел и играл. Конечно, он приказал своим зверям прибегнуть к бессмысленной жестокости, но нас никто в этом не ограничивал. Нам дали быстреек, остров, корм и свирели. А дальше позволили делать что угодно, управляться самим. Если мой брат хотел, чтобы его звери проводили бессмысленные казни, он имел на это полное право.

Я поглядел на своих собственных желтых зверушек, что бегали по острову и кувыркались в траве, и внезапно ощутил в душе какую-то тень.

Несколькими днями позже я прибыл на остров пораньше и сразу после того, как выпил кубок теплого орехового отвара, принялся наблюдать за багряным островом. В тот день я увидел кое-что новое. Увидел я две маленькие лодки, едва видимые в утреннем тумане, пристающие к пляжу и исчезающие в тростниках. Может, это не были какие-то совершенные корабли – скорее, плоты, напоминающие двойные связки тростника, плотно связанные с обоих концов, но плавали они достаточно хорошо, и я заметил, что на каждом плыли несколько быстреек Кимир Зила. Не заметил я, каким образом они плывут, однако они не дрейфовали, гонимые ветром, а двигались одна за другой в сторону некоего прохода в тростнике – и пропали с моих глаз.

Заинтригованный, я взобрался на свое дерево и поднял «глаз». Мой брат сидел в беседке подле стола и что-то лениво жевал. Через минутку-другую экипаж его лодок появился на плацу. Быстрейки карикатурно прихрамывали на трех лапках, в четвертой держали копье, положив его на загривок. Выглядели они неловко, но я заметил, что перемещаются они довольно умело. Среди рыжих хребтов зверушек Кимир Зила я заметил несколько пепельных. Его быстрейки гнали между собой серых зверьков, что ковыляли на двух лапках, неся охапки корма, который они высыпали в кучу, а потом сбились на плацу беспокойной группкой.

Кимир Зил отставил поднос, снял ноги со стола и взял свирель, а затем принялся играть.

В результате две пепельные испуганные быстрейки Чагая были заколоты, а у беседки брата появились две новые головки, надетые на колышки; троих уцелевших погнали на работы с остальными «собирателями».

Я спустился на землю и долго бродил по своему острову, погруженный в раздумья. Сосчитал своих зверьков, и мне показалось, что их столько же, сколько и раньше, хоть я не мог быть уверен.

Насколько смог, я заполз в главную нору и попытался проверить, столько ли запасов корма, сколько было прежде: проверил и скромные запасы в корзине в моей беседке. Вроде и здесь ничего не убыло. И все же я начал испытывать страх.

У Кимир Зила была армия быстреек, вооруженных копьями, вышколенных и наученных убивать. Его зверьки также умели высекать огонь, и у них были лодки, на которых они каким-то образом научились плавать. Остров Чагая находился ближе к багровому, чем мой, а потому у меня была надежда, что он представляет собой лучшую цель для грабительских походов. Но я знал, что это обманчиво. Кимир Зил готовился к войне. Он считал, что победа в этой игре состояла не в мудром правлении стаей зверюшек. Наверняка воображал себе момент, когда на всех трех островах будут развеваться багровые флаги.

Я ходил по острову и осматривался. Нашел большой поваленный ствол восковатки, покрытый толстой корой, заметил также охапку тростника на берегах, а еще нашел неиспользованное месторождение глины на высоком южном берегу.