Пока Колин занималась делом, я предавался мечтам. Мы не просто позволили создателям фильма увидеть изнутри жизнь нашей семьи. По существу, нам устроили кинопробу. Я слышал, что актеров второго плана и участников массовок будут набирать среди местных жителей. Что, если режиссер заметит настоящую звезду среди кухонных магнитов и постеров? Порой происходят невероятные вещи.

Я представил себе режиссера в облике Стивена Спилберга, который склонился над столом с разбросанными по нему сотнями фотографий. Он торопливо переворачивает их, бормоча: «Мусор! Отстой! Это никуда не годится». И вдруг замирает, глядя на очередное фото – на нем обычный женатый мужчина чистит ковер. Режиссер тычет в фотографию и кричит своим помощникам: «Приведите мне этого человека! Он должен сыграть в моем фильме!» Когда они наконец находят меня, по скромности сначала нахожусь в замешательстве, но спустя некоторое время соглашаюсь сыграть главную роль. Пусть шоу продолжается.

Колин поблагодарила нас за гостеприимство и ушла. Она не дала ни малейшего повода надеяться, что с нами свяжется представитель киногруппы. Со своей стороны мы сделали все возможное. Тем не менее, когда через несколько дней Дженни позвонила мне на работу и сообщила: «Я только что говорила по телефону с Колин Макгарр. Ты НЕ поверишь, что она сказала», я не сомневался: моя звезда зажглась. Сердце готово было выскочить из груди.

– Не поверю чему? – спросил я.

– Она говорит, что режиссер хочет попробовать Марли.

– Марли? – переспросил я, словно ослышался. Но она, похоже, не почувствовала в моем голосе смятения.

– Именно! Он ищет на роль домашнего животного огромного, глупого, чудаковатого пса, и Марли его заинтересовал.

– Чудаковатого? – переспросил я.

– Так передала его слова Колин. Огромный, глупый и чудаковатый.

Что ж, в таком случае режиссер не ошибся адресом.

– А Колин не говорила, случайно, режиссер упоминал обо мне?

– Нет, – ответила Дженни. – С какой стати?

На следующий день Колин увезла Марли. Понимая всю важность первого выхода на съемочную площадку, пес пустился навстречу через гостиную, чтобы радостно поприветствовать ее, и притормозил, чтобы схватить зубами ближайшую подушку, – ведь никогда не знаешь, когда вечно занятой режиссер захочет вздремнуть, и, если это случится, Марли будет на месте.

Как только его лапы опустились на деревянный пол, он переключился на режим скольжения, который продолжался, пока Марли не врезался в журнальный столик. Столкнувшись со стулом и приземлившись на спину, Марли покатился, выдерживая траекторию; все закончилось лобовым столкновением с ногами Колин.

– Вы точно не хотите, чтобы мы дали ему успокоительное? – уточнила Дженни.

Режиссеру была нужна его непринужденность, естественность, упорствовала Колин, и она сразу же отправилась с нашим безмерно счастливым псом на пробы, посадив его на переднее сиденье своего огромного джипа красного цвета.

Через два часа Колин и ее спутники вернулись, заявив, что кинопроба Марли утверждена. «Да ну! – воскликнула Дженни. – Не может быть!» Наш восторг не померк, когда Колин сказала, что Марли был единственным претендентом на роль, и даже когда добавила, что его роль будет единственной неоплачиваемой в фильме.

Я поинтересовался, как проходила кинопроба.

– Я посадила Марли в машину и всю дорогу чувствовала себя так, словно находилась в джакузи. Он обслюнявил все вокруг. К тому времени, когда мы доехали, на мне не осталось сухого места.

Съемочная группа разместилась в отеле Gulf Stream, обветшалой туристической достопримечательности прошлых лет, которая возвышалась над Береговым каналом. Марли произвел на группу неизгладимое впечатление: выскочив из машины, он стал метаться по стоянке, словно вот-вот начнется бомбардировка.

– Он носился как ненормальный, – заключила Колин. – Полный псих.

– Да он просто немного перевозбудился, – сказал я, желая защитить Марли.

По рассказу Колин, в какой-то момент Марли выхватил чековую книжку из рук одного из членов съемочной группы и попытался удрать, выписывая на асфальте восьмерки. Очевидно, он решил таким образом выбить для себя ставку.

– Мы называем его лабрадор-бегун, – извиняющимся голосом вступилась Дженни, сияя улыбкой гордой матери.

Наконец Марли угомонился в достаточной мере, чтобы убедить всех: он сможет справиться с ролью, которая в основном заключалась в том, чтобы сыграть самого себя. Фильм назывался «Последняя пробежка на базу». Эта лента – фантазия на тему бейсбола: 79-летний обитатель дома престарелых на пять дней превратился в 12-летнего мальчишку ради своей мечты – сыграть в лиге детских бейсбольных команд. Марли исполнил роль гиперактивного пса тренера одной из команд лиги, на роль которого пригласили ушедшего из спорта кетчера высшей лиги Гари Картера.

– Они действительно хотят, чтобы Марли снимался в фильме? – продолжал сомневаться я.

– Он всем понравился, – ответила Колин. – Он идеален.

В оставшиеся до съемок дни мы заметили едва обозначившуюся перемену в поведении Марли. Он стал до странности спокойным. Словно утверждение его кинопробы придало ему уверенности. В его манере подавать себя появилось что-то величавое. «Может, он просто нуждался в том, чтобы кто-то в него поверил?» – спросил я у Дженни.

Моя жена совершенно преобразилась. Теперь она была Матерью Выдающегося Актера. Накануне съемок она искупала Марли, расчесала его, подрезала когти и почистила уши.

В утро первого съемочного дня, выйдя из спальни, я увидел Дженни и Марли. Они сплелись в клубок, перекатывающийся по комнате, словно сошлись в рукопашной схватке. Дженни зажала пса ногами, плотно обхватив его ребра, и одной рукой крепко держала за ошейник. Марли сопротивлялся и извивался. Казалось, я стал свидетелем родео.

– Ради бога, что ты делаешь? – спросил я.

– А на что похоже? – ответила она вопросом на вопрос. – Чищу ему зубы!

Действительно, в руке Дженни держала зубную щетку и изо всех сил пыталась почистить его крупные белые зубы, а Марли, распространяя вокруг пену, нацелился эту щетку проглотить. В тот момент он явно напоминал бешеного пса.

– Ты что, взяла зубную пасту? – полюбопытствовал я, а потом задал еще один, более важный вопрос:

– А каким же образом ты заставишь его сплюнуть?

– Это пищевая сода, – ответила Дженни.

– Ну слава богу, – обрадовался я. – Значит, это не бешенство?

Через час мы выехали в отель Gulf Stream; мальчики сидели в детских креслах, а Марли, как всегда пыхтевший, устроился между ними. Его дыхание было непривычно свежим. Нам сказали приехать к девяти утра, но, проехав квартал, мы попали в пробку. Дорога впереди была перекрыта, и полицейский отводил движение подальше от отеля. Съемки освещались в прессе с большой помпой – это было величайшим событием для сонного Лейк-Уорта со времен съемок фильма «Жар тела» 15-летней давности. Рядом собралось множество зевак. Полиция их сдерживала, как могла. Мы перемещались с черепашьей скоростью, и, когда наконец подъехали к полицейскому, я высунулся из окна и сказал: