Доктора Горрина констебль очень уважал, потому как тот являлся важным звеном в цепи процедуры расследований (при наличии тела), которыми занимались Хоппер и его напарник. И невзирая на своеобразный черный юмор городского коронера, тот всегда им помогал, да и вообще на лжи или увертках ни разу пойман не был. А еще, по мнению Хоппера, у него имелось в наличии очень честное лицо – ему можно было доверять. Но доктор Доу…

Констебль оглядел его с ног до головы. Доктор Доу выглядел ненамного лучше его сестры. Было видно, что он как мог попытался привести свой внешний вид в порядок, но вышло это у него не очень. Констебль Хоппер впервые видел его без цилиндра. Лицо доктора было невероятно бледным, словно его обладателя только что выпустили из темницы, в которой он царапал стену три десятка лет. На воротничках рубашки алели пятна крови, костюм был потерт и порван, а левая нога выше колена перевязана бинтом, но, что самое ужасное, на сюртуке отсутствовала пуговица!

– Что стряслось? Что с вами всеми стряслось? Эй, а ты еще кто такой?

Стоявший рядом с докторами молодой человек испуганно вжал голову в плечи – он всегда робел перед полицейскими, а особенно перед мистером Хоппером, который живет по соседству и, вероятно, только тем и занимается, что наблюдает за проделками всех, кто обитает поблизости, через свою полицейскую подзорную трубу.

– Я Лео… Леопольд Пруддс, сэр, к вашим услугам, и я…

Хоппер нахмурился.

– Пруддс? Один из трубочистов господина Пруддса?

– Трубачей, сэр, да. И я…

– Обойдемся без услуг господина Пруддса, – пробурчал констебль Хоппер. – Еще чего не хватало…

Доктор Доу поморщился, заметив, как занавески на окне соседнего дома приоткрываются. Еще одно любопытное лицо выглядывало из-за приоткрытой двери дома напротив. Чуть в стороне почтальон, что-то обсуждавший с полным господином в ночной сорочке и колпаке, и сам этот господин повернули к ним головы.

Зеваки… доктор Доу их всегда презирал и поголовно считал недалекими болванами, а сейчас, после всего, что произошло, их присутствие было для него особенно невыносимо. Они всё глядели и глядели, почтальон забыл, что такое моргать, а толстый господин в домашнем костюме даже открыл рот. Отвратительно. Его так не изучал доктор Моргг в своей подземной лаборатории, как эти досужие длинноносые личности.

– Предлагаю всем пройти в дом, – сказал он. – Мисс Хоппер, мы можем рассчитывать на кофе?

– У нас даже есть корица! – воскликнула Лиззи и вдруг улыбнулась.

– Корица? – сконфуженно спросил констебль Хоппер. – При чем здесь корица?

– Замечательно, – кивнул его сестре доктор Доу и направился к двери. В какой-то момент он пошатнулся, и доктор Горрин, шагнувший следом, уже собрался было поддержать его, но тот резко вскинул руку, давая понять, что справится сам.

Лиззи повела гостей в дом. Доктор Доу с трудом преодолел ступени крыльца – словно взобрался на вершину часовой башни, доктор Горрин, пройдя мимо Хоппера, приветливо ему улыбнулся, а Леопольд Пруддс опасливо обогнул провожающего его преисполненным подозрительности взглядом полицейского и шмыгнул в прихожую.

Констебль Хоппер уже собрался было последовать за всеми, когда вдруг понял, что соседи глядят на него во все глаза.

– Чего вылупились?! – гаркнул он, развернулся и пошагал домой.

***

Ручка граммофона натужно скрипела. Проворачивая ее раз за разом, доктор Горрин даже слегка взмок. Наконец что-то клацнуло, ручка дошла до упора.

Когда аутопсист отвел защелку, граммофонная пластинка завращалась на своей платформе. Игла коснулась ее, и в следующий миг из витого рога потекло заунывное, но такое знакомое скрипичное вступление. Зазвучал скорбнянс «Мертвец из Корнамара» – незаслуженно, по мнению доктора Горрина, забытая композиция. Более подходящего для него места, чем больничный морг, трудно было представить.

Доктор Горрин запустил варитель и склонился над секционным столом.

– Да уж, с хрустящей корочкой, – пробормотал он, разглядывая сильно обгоревшее тело, от которого все еще поднимался дым.

Лицо покойника представляло собой жженное месиво, волосы подкоптились, как у цыпленка на кухне какой-то хозяюшки. Сросшиеся с кожей очки были разбиты – в левом стеклышке зияло пулевое отверстие.

– Ну и работы же мне предстоит…

Печально известный некромеханик из Фли лежал на столе, ожидая, пока его осмотрят, приведут в надлежащий вид и сфотографируют для полицейских отчетов и для газеты «Сплетня».

Было непросто отделаться от назойливого Бенни Трилби, самого ушлого репортера в Тремпл-Толл, но доктор Горрин проявил свое умение быть отвратительным на полную. Пара тошнотворных подробностей, несколько шуточек, приправленных могильной чернотой, и коронная плотоядная улыбка вкупе с предложением ассистировать при вскрытии – и позеленевший писака ретировался из морга с обещанием зайти попозже, когда «герой дня перестанет напоминать бифштекс средней прожарки».

Удостоверившись, что больше никто не собирается мешать ему делать свою работу, доктор Горрин приступил. Поправил новый монокль в глазу – тот постоянно норовил выскочить, – надел перчатки и повернул лампу.

– Начнем, пожалуй, сверху, – пробормотал аутопсист, выбрал из коллекции скальпелей один, по имени «Джек» (этот инструмент всегда казался доктору Горрину идеальным Джеком), и принялся отделять вплавившиеся в кожу очки.

В коридоре громыхнула кем-то яростно захлопнутая дверь.

– Ну вот, не дадут спокойно поработать…

В морг, пылая от возмущения и негодуя, как сто котов, узнавших о скоропостижной кончине молочника, влетел доктор Грейхилл.

– Горрин!

Аутопсист тяжело вздохнул.

– Я знаю, зачем вы пришли, доктор Грейхилл.

– Ну еще бы!

Доктор Горрин не ответил, подрезал последний соединяющий плоть и очки кусочек плавленой кожи и, отделив оптический прибор, положил его в судок.

– Вы думаете, вам сойдет это с рук?! – разъяренно воскликнул доктор Грейхилл. – Что вы учинили?!

– Я так понимаю, вас не арестовали… пока.

– Нет! Никто не станет меня арестовывать!

Доктор Горрин хмыкнул. Грейхилл всегда проявлял завидную изворотливость. Видимо, прямо сейчас парочка прожженных и начисто лишенных совести адвокатов осаждают достопочтенного судью Сомма, который в столь позднее время согласится на что угодно, пусть только все уберутся подальше и дадут ему поспать.

– Доктор Загеби… – процедил Грейхилл. – В полиции сказали, что его убили именно вы!

Засвистел варитель. Доктор Горрин торопливо снял перчатки и выключил его. После чего принялся рыскать по