Учебный год продолжился, и Табита резко съехала по успеваемости. Она все понимала на словах, но создать хотя бы мало-мальски годное проклятие на занятии не могла.

Это доводило до исступления и ее саму, и преподавателя, и Милред, которая еще вчера вечером рассказывала о том, как работают эти чары.

— Хватит! — Гвин резко отбросила колчан и встала на ноги. — Вставай!

— Куда? — Табита так лениво отозвалась, что у леди ван Темпф от боли сжалось сердце.

После того случая Табита пребывала только в двух состояниях. Или яростной птицей бросалась в проблемы, разбрасывая их и решая. Или вот так сидела, глядя в стену и ничего перед собой не видя.

Оба эти состояния никак ей не подходили.

— Будем решать твое непонимание, — огрызнулась Валькирия. — Вставай.

Студентка Ваерс поднялась со стула и устало посмотрела на подругу.

— Что вылупилась? — фыркнула она. — Идем. Будем учить тебя колдовать.

— Куда идем? — испуганно пискнула Милред, глядя на то, как Гвин набрасывает плащ. — У нас запрет на выход из общежития.

— И? — Гвин вскинула бровь. — Кто сказал, что я собираюсь это самое общежитие покидать?

И Табита пошла.

Милред семенила за ними, оглядываясь по сторонам. Ей так и мерещились тени, которые вот прямо сейчас схватят ее за подол платья и утянут на темную сторону. Или, что еще хуже, окажутся стражниками, которые донесут отцу о плохом поведении единственной дочери.

Валькирия не солгала, вместо того чтобы покинуть общежитие, они поднялись в одну из башен. Табита скривилась при одном виде винтовых лестниц, но молча пошла за подругой.

Видимо, и ее Гвин заинтриговала своими словами.

— Ты собираешься вломиться к кому-то? — испуганно выдохнула леди ван Темпф, наблюдая за тем, как Валькирия открывает незапертую дверь в покои на вершине одной из башен.

— Тут никто не живет, — хмыкнула она, первой проходя внутрь. — А еще эти стены защищены. Никто не почувствует, что здесь кто-то колдовал. Так устроены все башни.

— Откуда ты… знаешь?

— Думаешь, я только стрелять учусь? — хмыкнула она. — Еще бы навыки владения мечом не растерять, а то я его в комнату протащила, и все.

Табита довольно враждебно окинула взглядом комнату, но ничего не сказала. Молчала она, и пока Гвин показывала самое простое из изученных заклинаний.

А потом они перешли к практике.

— Нет, ну смотри! — Гвин провела перед собой руками. — Видишь? Воздух нагревается. Он дрожит. Это та же самая стихийная магия, что и в чародействе. Но подход другой. Черпай силу не из себя. Эти формулы построены не черпании извне.

— Из воздуха, — подсказала Милред, наблюдая за тренировкой. — Из мебели. Света.

— Можно даже из другого человека, — хмуро заметила Валькирия. — Но этому нас еще не учили.

— У меня не получается, — тяжело вздохнула Табита. — Я не чувствую энергию! Я… не знаю.

Она что-то недоговаривала. Милред зацепилась за это и с грустью подумала, что, наверное, между ними всегда будут тайны. Если кто-то не сделает первый шаг.

— Ты видишь, что я делаю? — не сдавалась Гвин.

— Вижу, — прищурившись отозвалась Таби.

А у Милред мурашки по коже побежали. И возникло такое чувство, что с дочерью Лорда Севера они сейчас говорили о разных вещах. Что Табита видела что-то не то, о чем спрашивала Гвин.

Но, несмотря на все попытки Валькирии, первая тренировка не дала никаких результатов. Вторая тоже. А вот с третьей у Табиты начало что-то получаться. Слабо, неуверенно, но все же начало!

Это была первая победа. Они не зря несколько ночей подряд почти не спали.

Но Табита так и не улыбнулась.

Это сильно задело дочь графа ван Темпф. Намного сильнее, чем она думала. Может, потому на следующий раз она тоже начала участвовать в обучении. Объясняла то, чего не понимала Таби.

А потом…

— Смотри! — Гвин стояла посреди гостиной, покрытой толстым слоем пыли. В этой башне давно никто не жил. Девушка развела руки в стороны и прошептала слова заклинания…

Дверь в комнаты с грохотом распахнулась.

Но это была не заслуга заклинания Валькирии. На пороге стоял стражник и очень недобро смотрел на троицу нарушительниц. Пренебрегающих сразу двумя правилами академии Грискор.

— На выход, — рявкнул он. — Имена и факультеты! Теперь понятно, что за шум слышали другие студенты!

***

Да, тогда Милред испугалась. Да так, что чуть было не расплакалась. Но даже тот случай не шел ни в какое сравнение с ситуацией, в которую она попала сейчас.

Сейчас ее вели куда-то два дознавателя императора. И уж их точно не удастся убедить в том, что она просто решила подышать свежим воздухом.

«Что же делать?» — билось в голове леди ван Темпф. — «Великий, что бы сделали мои подруги? Как бы они выкрутились из этой задницы?»

Задницы?

Да, именно это слово всплыло в ее голове. Похоже, за это можно было поблагодарить Гвин Умильтен.

Но другого сравнения дочь графа не смогла придумать. Потому что все это было самой настоящей задницей.

Искатель толкнул одного из приятелей в плечо, а на другого просто посмотрел. Этого хватило, чтобы они оба проснулись и молча начали собираться.

— Тебе бы тоже не мешало поспать, — заметил один из них, когда Найджел прикреплял к поясу небольшой мешочек с взрывчатым порошком.

Его звали Ноа. Темные волосы достигали плеч, на левой щеке расцветал большой рваный шрам.

— Если бы спал, то многое бы пропустил, — заметил он, — нам нужно торопиться. Кажется, крючок проглочен.

— Так быстро? — удивился второй.

Джейкоб. Русые волосы короткими прядями падали на лицо, практически полностью скрывая черты в темноте.

— Мы не знаем, как это происходило раньше. Так что будем надеяться на улыбку удачи, — отозвался Найджел, набрасывая плащ. — Надо спешить.

Но вместо того, чтобы шагнуть к двери, Ноа с Джейкобом положили ладони на плечи Найджелу и зажмурились.

Воздух зашипел от слов заклинания. Заклинания, которое не было доступно больше никому из ныне живущих. Но было известно одному из Искателей.

Просто потому, что он его изобрел.

И только он видел, как пространство вокруг растянулось, разорвалось и закружилось обрывками красок вокруг троицы. А потом на них набросилась темнота и холод. Завыл ветер.

— На месте, — сообщил Найджел.

Трое Искателей стояли в отдаленном уголке академического парка и прислушивались к шуму ветра. В нем слышалась и песня, и крик отчаяния, и другие, совершенно не свойственные обычной буре, звуки.