– Здравствуйте.

Не стала ничего дополнять. Выжидающе посмотрела на женщину, но та не стремилась раскрывать тайну нашего свидания. Напротив, она предпочла сначала сделать заказ.

Я прищурилась. Странный выбор. Точнее… Такой же практически, как у меня. Ну ладно. Посмотрим, что дальше. Присосалась к стакану с водой. Лишь бы заполнить тишину.

Юда Адамовна, как всегда, поражала своей статью. Маленькая, как пуговка, но королевская платиновая пуговка. Она даже не смотрела в мою сторону, чему-то улыбаясь.

На ее лице эта эмоция была очень странной. Практически чуждой. Вот я и сидела, немного офигевая от происходящего. А ещё нестерпимо хотелось узнать: ну, чего звала-то?!

Спустя минут десять я не сдюжила. Моя выдержка на сегодня дала слишком сильную трещину. Хотелось забиться в комнату и вообще не думать о грустном. Или вернуться в офис и…

– Евгения Олеговна, я несколько разочарована тем, что вы отказались от прохождения образовательной программы до конца. Я понимаю, что в сложившейся ситуации это было оптимально. Но подход мне решительно не нравится.

Моя челюсть, должно быть, пробила стол, когда падала. Нет, ну это нормально вообще? Как можно, не разобравшись, как она сказала, в ситуации до конца, нести такую чушь.

Я настолько устала кому-то что-то объяснять, что не нашла ничего лучше, чем вывалить на преподавательницу правду:

– От прохождения образовательной программы я не отказывалась, но вы правы, учитывая ситуацию с одногруппниками, я рада, что задолжала одному человеку, который пожелал стребовать с меня долг весьма нетривиальным способом. Я теперь его помощница, пашу, как папа Карло, в фирме и уже добилась определенных успехов.

Хотелось бы ещё добавить, какая я красавица и все такое, но я осеклась. Думаю, хватит с неё. И вообще, придётся с Муромского стребовать объяснения. Как он вообще решает вопросы с этой женщиной? Она вообще в курсе, что он ей звонит?

– Я прекрасно знаю этого вашего человека. Поэтому и удивилась. Я, знаете ли, немного прониклась вашей жизненной ситуацией и хотела бы предостеречь: Муромский вас поматросит и бросит, то, что вы с ним спите, не даст вам никаких гарантий.

***

Глаза медленно, но уверенно застилала красная пелена. Конечно, я многого ожидала от этой встречи, но что мне тут свечку держать будут… И ладно бы, если бы я действительно спала с ним, но я блин, до сих пор девственница! И вообще…

– Мне ваша жалость не нужна. Про мою жизненную ситуацию вы ничего не знаете. А что касается моего руководителя… Если вы так осведомлены о его жизни, то должны быть в курсе, что со своими работницами он не спит.

Внезапно и интерьер стал слишком тёмным, и воздух словно сгустился. Приятный шоколадный оттенок и экспозиция, напоминавшая раскидистое дерево, увитое живым плющом, начали напоминать дьявольские силки.

Стало душно, аппетит пропал от слова совсем, а мы продолжали мериться взглядами. Женщина смотрела жестко, словно я забыла написать ей ответ на один из вопросов на летучке.

Такие, как она, даже за пределами учительской аудитории остаются мучителями до мозга костей. И что я ей сделала? Никогда не терпела жалости.

Не надо меня жалеть! Я умная и красивая, у меня две руки и две ноги, квартира имеется, опять же. Да, не в самой Москве, но жить можно. У меня все в жизни хорошо.

Не считая безответной любви. Но и с этой напастью я справлюсь. На Муромском свет клином не сошёлся. Мне всего двадцать три, вся жизнь впереди.

Нашу дуэль прервали. Официант с обожающим взглядом вернулся слишком быстро, угощая нас комплиментом от шефа и расставляя еду, которую употреблять теперь я не собиралась.

Адамовна дождалась, пока молодой мужчина скроется из кабинки. Теперь я понимала, почему она забронировала столик именно здесь. Чтобы мы могли поговорить тет-а-тет. Женщина жестко продолжила:

– Да, не спит. Но мы обе понимаем, что вчера в гостинице в два часа ночи вы не бывшую начальницу отдела кадров обсуждать собирались.

Я подскочила как ужаленная. Глядя прямо в глаза Адамовне, выпалила:

– Вы кто вообще такая?

Нет, я не понимаю, какого лешего эта старая маразматичка лезет в мою жизнь? Чего она прицепилась ко мне с этим Муромским? Глаз на него положила?

Или, может, просто она грешна была лет двадцать назад? Точно! В своём глазу соринку видим? В чужом – брёвна не замечаем. Она что, спала с ним и теперь что… Следит, ревнует?

– Я всего лишь хочу, чтобы вы получили образование и отправились во взрослую жизнь. Вы хорошая девушка, Попадайло, и заслуживаете большего, чем немолодой ловелас.

– А вам и так сойдёт, верно?

Мои слова ее удивили. Женщина как раз хотела запить свои высокие намерения водой, но поперхнулась. В ее взгляде было что-то такое… Весёлое?

Секунда, и она расхохоталась мне в лицо, утирая слезы руками. Это сбило мой запал и озадачило. Что смешного я сказала?

Кажется, пора валить с этой встречи. Пусть Муромский сам со своими пожилыми воздыхательницами разбирается. Что они меня все облагодетельствовать хотят?

Одна вон жизни учила, как в фирме лучше себя вести, а вторая в защитницы серых и убогих набивается. Чип и Дейл спешат на помощь, и все такое.

– Ой, Попадайло, я сто лет так не хохотала. Считай, вы мне сейчас подарили пару лет жизни.

Вот студенты-то расстроятся. Знала бы – молчала бы в тряпочку. Женщина же смотрела на меня по-новому. Со странной материнской теплотой. Ком подкатил к горлу и злые слёзы навернулись на глаза. Ну уж нет…

– Нет, Евгения, я не являюсь поклонницей Александра Андреевича Муромского. Никогда не спала ни со студентами, ни с коллегами, ни с начальством.

Угу. Муромский тоже никогда. А теперь вот покушается. Все бывает в первый раз, бабуля. Ей же ответила:

– Я тоже. Я, знаете ли, вообще ни с кем не спала и, судя по всему, не собираюсь. Раз про единственный раз, когда я вместе с мужчиной зашла в отель ночью, знает вся Ивановская!

Развернулась и решительно направилась на выход. Я-то, дура, думала, что разговор пойдёт про обучение. Что эта странная встреча закончится нормальным взрослым диалогом.

А мы обсуждаем, кто с кем спит. Приехали! Поэтому я не собиралась продолжать этот фарс и выяснять подробности моей личной жизни. Их я вообще-то, и сама прекрасно знала.

Уже на выходе меня догнал официант. Точно, совсем забыла про оплату. Поэтому пошарила в кошельке и сунула ему в руки двухтысячную купюру. Самые бездарно потраченные деньги!

Он обиженно вернул мне купюру.

– За своих гостей Йеудит Йехезкеьевна всегда платит сама. Я не могу этого принять.

Понятно. Ещё один демон. Как они это выговаривают, блин? А женщина тут на особом счёту. И тут я поняла, чего он на меня ополчился… Она выскочила из кабинки и пошла сразу на меня.