Третий день. Цифры на воображаемом календаре играют всеми оттенками зеленого. Изумрудная зелень тропического леса, по которому она бежала; травянистая зелень футбольного поля, на котором собрались ученики, чтобы провести практическое занятие; нефритово-зеленое свечение сердечной чакры — Анахаты; грушевый оттенок глаз Малкольма, утешающего ее, расстроенную тем, что у нее активны те чакры, которые должны быть пассивны…

Четвертый день: цифры переливаются одуванчиковой желтизной футболки, в которой она отправилась в тот день на пробежку; золотисто-желтыми оттенками потоков энергии, с которыми пришлось много работать в этот день Лайоне; бледно-желтым свечением кристаллов памяти. Но проскальзывают в этой радостной желтизне и тревожные оттенки красного: ржаво-красные сполохи сомнений и неуверенности; огненно-алые языки злости; рубиново-красный всплеск мысли «стой! не ходи к нему!»

Кто бы мог подумать, что всего за одну ночь все оттенки желтого и красного смешаются, переплавятся в жарких глубинах ее сердца и окрасят утро нового, пятого дня в оттенки коричневого. Охряный и коньячный — цвета ее костюмчика в стиле «милитари». Корица и ваниль — цвета кофейной пенки, которая теперь всегда будет ассоциироваться у нее с первым поцелуем, который подарил ей Валлиан.

Какие цвета и оттенки окрасят новый, шестой день? Этого девушка пока не знала. Но в ней зрела твердая уверенность, что все будет хорошо. Что Мастера и Картадели справятся — со всеми сложностями, со всеми проблемами. Не могут не справиться!

А пока — хватит валяться! Пора на пробежку!

Она переоделась, поплескала холодной водой в лицо, чтобы взбодриться, спустилась на первый этаж, встретилась почти у выхода с Наставником, тоже направлявшимся на улицу — видимо, на утреннюю прогулку. Поздоровались, вышли вместе за ограду — и попали под перекрестье взглядов. Со спортивной площадки на них смотрел приветливо, хотя и несколько удивленно, Картадель Валлиан.

А со стороны десятого коттеджа, где до вчерашнего вечера обитала Лайона, донесся изумленный возглас Малкольма:

— Лайона?!

Ах, да! Малкольм. Верный рыцарь. Пунктуальный, как шевцерские часы. И такой же неутомимо-настойчивый. Вот что с ним делать?! Подбежал, встал напротив, смотрит вопросительно:

— Привет, Недотрога. Здравствуйте, Мастер?..

— Мастер Аркадиан. Мой первый Наставник. — Подсказала Лайона и обернулась к Наставнику: — Мастер, разрешите Вам представить Малкольма, ученика Мастера Гуррена.

Малкольм склонился в вежливом поклоне:

— Приветствую Вас, Мастер Аркадиан. Рад знакомству.

— Приветствую, Малкольм. Пойдемте, молодые люди, проявим вежливость и поприветствуем Картаделя Валлиана.

Двинулись втроем к краю спортивной площадки. Туда же подошел Валлиан. Дружно поклонились ему:

— Доброго утра, Светлейший!

— И вам доброго утра, Мастер, ученики.

Возникла неловкая пауза. Лайона решилась нарушить молчание:

— Мы пойдем? — Спросила за себя и Малкольма.

Мастер и Светоч согласно кивнули, отпуская. Молодые люди двинулись к дороге, ведущей из поселка. Старшие смотрели им вслед. Аркадиан — с задумчивой улыбкой. Валлиан — с уже начавшей становиться привычной тоской. Наставник заметил угнетенное состояние Светоча, без труда разгадал его причины. Сказал, не поворачивая головы:

— Малкольм ей как младший брат. Не надо о нем беспокоиться.

— Все так явно? — на губах Валлиана проступила грустная улыбка.

— Для того, кто сам прошел этот путь. Спарринг, господин Картадель?

Валлиан с сомнением взглянул на старика: уж не шутит ли? Похоже, не шутит.

— Что ж, я готов. Исходные условия?

— Четверть стандартной силы, средняя скорость.

— Время?

— Пятнадцать минут.

Отправились на футбольное поле — чтобы было, где развернуться. Специальная разминка. Сосредоточение. Открыли глаза, глянули друг на друга — и почти исчезли. Размазались в пространстве.

Если бы кто-то получил право записать бой Светочей на видео, ему пришлось бы ставить скорость записи не менее девяноста шести кадров в минуту — в четыре раза выше стандартной. А потом просматривать эту запись с обычной скоростью. Но даже на такой записи рассмотреть удалось бы далеко не все. Слишком быстро двигались тела. Слишком стремительны были удары, блоки, уклоны.

У Картаделей была своя система боя — универсальная. Объединившая в себе все лучшее, что изобрело человечество за тысячелетия своего развития. А еще в этом бое не было стандартной последовательности движений. Если бы это был танец — то танец без ритма, без рисунка, без регулярных повторов одних и тех же фигур. Импровизация, в которой партнера чувствуют еще до того, как он сделает следующий шаг и реагируют молниеносно, упреждая движение и стараясь навязать свое.

***

Терпения Малкольма едва хватило на сотню метров. Как только спортивная площадка скрылась за гостевыми домиками, он остановился, обернулся к девушке:

— Лайона, объяснишь мне что-нибудь?

— А разве я не объяснила? Мастер Аркадиан — мой Наставник. Он прибыл сюда по приглашению Светоча. Посчитал, что я буду ему полезна и предложил перебраться в домик, который занял сам. Разве у вас в стране не бывает такого, чтобы ученики жили под одной крышей со своим Наставником?

— Бывает.

— Ну, вот и у нас бывает. Поверь, я счастлива, что удостоилась такой чести — жить рядом с Мастером Аркадианом.

— Вот вроде все правильно говоришь. Только такое чувство, что чего-то недоговариваешь.

— Поверь, Малкольм. Я не смогу сказать тебе больше, чем уже сказал вчера и чем скажет сегодня Светоч. Побежали уже?

— Побежали. — Вздохнул Малкольм.

Лайону допрос слегка разозлил, и она задала такой темп, при котором разговаривать в принципе невозможно: не потерять бы дыхание! Полностью ушли в движение — даже по сторонам не смотрели. С пробежки возвращались потные, взмыленные. Когда до поселка оставалось совсем немного, Малкольм, уже успевший восстановить дыхание, вновь заговорил:

— Лайона, я хотел бы встречаться с тобой.

— Мы и так каждый день встречаемся.

— Да не в том смысле! Будешь моей девушкой?

Лайоне вспомнился Валлиан. Его теплые руки, сжимающие ее ладонь. Густые тяжелые пряди темных волос под ее пальцами. Проступившая щетина на твердом подбородке. Собственное выпрыгивающее из груди сердце и сладкое томление внизу живота. Поняла вдруг, что уже не может думать ни о каком другом мужчине.

— Я не могу с тобой встречаться, Малкольм.

— Почему? У тебя кто-то есть?

Есть ли у нее Валлиан? Возможно ли, что он уедет, оставив ее здесь — влюбленную, тоскующую? Впрочем, она ведь тоже на Левконии не останется: Наставник сказал, что ее ждет Школа Экзорцистов на планете Монастырь. Что бы ни ждало ее впереди, но с Малкольмом она точно не будет.