них. Мелисса принесла с собой большую поролоновую подушку – на ней покоилась лодыжка его больной ноги. Поскольку подушка была ниже, чем пуфик, его колено – всё ещё перевязанное – было слегка согнуто.

– Посмотрите-ка на это! – воскликнула Мелисса. – Сгибается на целых пять градусов! Я не просто рада, я потрясена!

– Болит, как хер знает что, – проворчал мистер Боудич. – Хочу назад в постель.

Она весело рассмеялась, будто услышала смешную шутку.

– Ещё пять минут, потом вставайте на костыли. Чарли поможет.

Мистер Боудич продержался пять минут, затем с трудом поднялся и опёрся на костыли. Он повернулся к дивану, но выронил один из них. Костыль грохнулся об пол и Радар залаяла. Я вовремя подхватил его и помог закончить поворот. На несколько мгновений мы оказались прижаты друг к другу, я обнимал мистера Боудича, он обнимал меня, я чувствовал, как сильно бьётся его сердце. Неистово – вот слово, которое пришло мне на ум.

Я уложил его на диван, но в процессе нога согнулась гораздо сильнее, чем на пять градусов, и он закричал от боли. Радар сразу же встрепенулась и залаяла, поджав уши.

– Я в порядке, девочка, – сказал мистер Боудич. Он запыхался. – Ложись.

Она легла на брюхо, не отрывая взгляда от хозяина. Мелисса дала ему стакан воды.

– В качестве особого поощрения за проделанную работу, вы можете принять свои вечерние обезболивающие в пять часов. Я вернусь в пятницу. Я знаю, это больно, Говард – связки не хотят растягиваться. Но они растянутся. Если вы приложите усилия.

– Боже, – произнёс он. Затем неохотно добавил, – Хорошо.

– Чарли, проводи меня.

Что я и сделал, неся её объёмную спортивную сумку с оборудованием. Маленькая «Хонда Сивик» Мелиссы стояла перед калиткой. Когда я открыл багажник и положил сумку, то заметил миссис Ричлэнд на другой стороне улицы. Она снова прикрывала глаза ладонью, чтобы лучше видеть происходящее. Увидела, что я смотрю на неё, и помахала мне.

– Ему правда станет лучше? – спросил я Мелиссу.

– Да. Ты видел, как согнулось его колено? Это невероятно. Я видела такое раньше, но обычно у молодых пациентов. – Она задумалась, затем кивнула. – Ему станет лучше. По крайней мере, на время.

– Что это значит?

Она открыла водительскую дверь.

– Сварливый старый тип, верно?

– Ему не хватает навыков общения с людьми, – сказал я, прекрасно понимая, что она не ответила на мой вопрос.

Она снова весело рассмеялась. Мне нравилось, какой красивой она была в лучах весеннего солнца.

– Это уж точно, приятель. Я бы тоже так сказала. Вернусь в пятницу. Новый день, та же рутина.

– Что такое «Линпарза»? Я знаю остальные его лекарства, но не это.

Её улыбка исчезла.

– Я не могу сказать тебе, Чарли. Врачебная тайна. – Мелисса скользнула за руль. – Но ты можешь посмотреть в интернете. Там есть всё.

Она уехала.

7

В семь вечера отец открыл калитку – которую я не стал запирать на засов – и прошёл по тропинке к крыльцу, где я сидел. После сеанса ФТ я спросил мистера Боудича: не хочет ли он отложить визит моего отца? Я почти желал, чтобы он сказал «да», но после секундного раздумья, он помотал головой.

– Давай сделаем это. Развеем его тревоги. Он, вероятно, хочет убедиться, что я не растлитель детей.

Я ничего не ответил на это, хотя в его нынешнем состоянии мистер Боудич не смог бы растлить и бойскаута, не говоря о шестифутовом лбе, который выступал в двух видах спорта.

– Привет, Чарли.

– Привет, пап. – Я обнял его.

Он принёс шестибутылочную упаковку колы.

– Как думаешь, ему она пригодится? Я сломал ногу, когда мне было двенадцать, и не мог ею напиться.

– Заходи и спроси его сам.

Мистер Боудич сидел на одном из стульев, которые я принёс сверху. Он попросил меня принести ему рубашку и расчёску для волос. Если не считать пижамных штанов, собранных над фиксатором, на мой взгляд, он выглядел вполне прилично. Я нервничал, надеясь, что он не будет слишком ворчать на моего отца, но я напрасно переживал. Лекарства действовали, но дело было не только в этом; вообще-то у мистера Боудича были навыки социального общения. Подзабытые, но были. Думаю, это как ездить на велосипеде.

– Мистер Рид, – сказал он, – я видел вас раньше, но рад познакомиться с вами официально. – Он протянул свою большую жилистую руку. – Извините, что не встаю.

Папа пожал ему руку.

– Без проблем, и зовите меня Джордж.

– Хорошо. А я Говард, хотя мне чертовски трудно убедить в этом вашего сына. Хочу сказать вам, как добр он был ко мне. Бойскаут без всякой херни, если вы не против, что я выражаюсь.

– Вовсе нет, – сказал папа. – Я горжусь им. Как у вас дела?

– Налаживаются… по крайней мере, так сказала Королева Пыток.

– Физиотерапия?

– Так они это называют.

– А вот и хорошая девочка, – сказал папа, нагибаясь, чтобы погладить Радар. – Мы с ней уже встречались.

– Наслышан. Если меня не подводят глаза, это, кажется, «Кока-кола»?

– Не подводят. Хотите со льдом? Боюсь, она тёплая.

– Кола со льдом очень кстати. Было время, когда капелька рома добавила бы пикантности.

Я немного напрягся, но папа рассмеялся.

– Я вас понял.

– Чарли? Можешь взять три высоких стакана с верхней полки и наполнить их льдом?

– Конечно.

– Возможно, их нужно сначала сполоснуть. Ими уже давно никто не пользовался.

Я не торопился, прислушиваясь к разговору, пока споласкивал стаканы и доставал лёд из старомодного лотка. Мистер Боудич принёс папе соболезнования по поводу утраты его жены, сказал, что пару раз беседовал с ней на Сикамор-Стрит («тогда я чаще выходил на улицу»), и она показалась ему милой женщиной.

– Этот проклятый мост стоило заасфальтировать сразу же, – сказал мистер Боудич. – Её смерти можно было избежать. Я удивлён, что вы не подали в суд на город.

«Он тогда слишком сильно налегал на выпивку, чтобы задумываться о таких вещах», – подумал я. Мои старые обиды в основном исчезли, но не все. Страх и утрата оставляют следы.

8

Уже стемнело, когда мы с папой возвращались по тропинке к калитке. Мистер Боудич лёг в постель, переместившись туда с моей небольшой помощью,